— Свершилось.
— Он вам это сказал?
— Это. Он сказал: «Свершилось». И умер. Я повернулся. Город стоял. Стоял таким, каким и был. На западе — нетронутые дворцы римских граждан, фарисеев, саддукеев, на востоке — шалаши и хибары. Оливковые рощи на Масличной горе нетронуты. Храм в своей славе и силе никак не изменился. Воздух наполнили звуки. Все звуки, которые только существуют, самые сильные, самые слабые, кукареканье петухов, брань таможенников, приговор, все звуки невыносимы, слишком тяжелы, ужасны. Как в аду, я не мог слышать собственные мысли. Но понял, ничего не случилось. В ту пятницу ничего, в сущности, не случилось.
— Это я знаю, хозяин. То, что было в пятницу, не самое важное. Самое важное случилось в воскресенье. Разве нет?
— Опять решил со мной спорить? В воскресенье тоже ничего не было. Вот тебе.
— Если в воскресенье ничего не было, то чего вы боитесь?
— Рассказов! Боюсь рассказов про то, что было.
Часть третья
ЦИСТЕРНА
Глава первая
В город, первым делом
Не знаю, почему нам потребовалось столько времени, чтобы уяснить себе, что прислуга сбежала. Ни две мои служанки, ни китайский повар, ни все остальные слуги, которые были с нами, нас не дождались. Их просто не было. Фон Хаусбург коротко сказал:
— Шметау.
Но это прозвучало скорее как «Сметау»[8]. Я и сама в этом не сомневалась, хотя мне было непонятно. Полная вера у нас бывает только в то, что нам совсем непонятно.
Вечное спасение?
Я не отважилась бы сказать, что граф Шметау непостижим как Бог, или, по аналогии с этим, сравнить его бегство и то, что он подтолкнул к этому слуг, с любым действием Бога. Но дела Шметау, безусловно, повлияли на мое вечное спасение. И, безусловно, больше, чем дела самых близких и дорогих мне людей.
И еще, сейчас я это вспомнила — фон Хаусбург сказал позже, что наверняка изгнание из рая выглядело именно так, как наш отъезд из Белграда.
— Но, — ответила я ему, — мы не согрешили и уехали по своей воле.
— Говорить о грехах излишне, а то, что мы уехали по своей воле, неверно. Каждый из нас сделал это потому, что был должен. Так же как и каждый из нас приехал в Белград потому, что был должен.
Я попыталась ему возражать, но он меня не слушал.