Но зачем думать об этом? Зачем заставлять себя печалиться? Не лучше ли научиться наслаждаться каждым мгновением? Ведь это умеют делать далеко не все. Большинство людей либо оглядывается назад и о чем-то сожалеет, либо проявляет недовольство по поводу настоящего.
Как это глупо! Ведь живем-то мы в настоящем! Дышим, думаем, переживаем. Тем не менее, большинство…»
Агнес прервала ход ее мыслей:
— И ты ничего больше не слышала о своих пропавших вещах? Подумать только, какими ничтожными могут быть люди, идя на такое воровство!
— Нет, мы ничего больше не слышали. Но у Рикарда есть план…
Разумеется, Рикард кое-что придумал. На следующий день он зашел за Винни, и они снова поехали в Осло.
«Странно, как быстро привыкаешь к поезду, — думала Винни. — А ведь я раньше никуда не выезжала. И за такой короткий период я уже в третий раз еду по железной дороге, и кажется, что поезд движется слишком медленно: так много остановок, такое количество пригородных станций! И вся эта копоть, летящая в окно…»
Рядом с Рикардом она чувствовала себя в полной безопасности. С ним она могла говорить, не заботясь о выборе слов — за исключением, быть может, каких-то романтических бесед, когда она просто замыкалась в себе.
Рикард старался ничем не смущать ее, выбрав подчеркнуто товарищеский тон. И Винни была благодарна ему за это.
— Значит, нам следует наведываться в антикварные лавки. Здесь есть одна поблизости.
И каково же было их удивление, когда в первой же попавшейся лавке они обнаружили пропавшие вещи! Еще стоя в дверях, Винни воскликнула:
— О, вот бабушкин шкаф в стиле барокко!
Им повезло. В лавке оказалась вся мебель и все пропавшие безделушки. Владелец лавки был страшно огорчен, ему сказали, что это мебель умершего человека, и он был совершенно уверен в этом. Такой элегантный офицер…
Рикард пообещал, что Ханс-Магнус Ольсен возместит владельцу антикварной лавки все, что получил за «имущество умершего», а потом они договорились с транспортным бюро перевести все вещи обратно в Хальден.
— А он получил кругленькую сумму за все это, — сказала Винни, когда они шли уже на Восточный вокзал.
— Разумеется. Остается только надеяться, что он еще не растранжирил всю сумму.
— Но в расписке стоит его имя. Значит, он не будет все это отрицать?
— Не будет, мы прижали его к стенке. И это доставляет мне удовольствие, Винни. Он с таким высокомерием и с такой непочтительностью разговаривал со мной.
Они уже приближались к вокзалу, когда Рикард, наконец, спросил:
— Винни, ты уже обдумала все? Сможем ли мы с тобой иметь ребенка, пусть даже несовершенного?