Сам Николай выглядел осунувшимся, усталым. Кто-то на его парадный мундир догадался повязать черный бант — и то хлеб.

— Так, теперь доктор у нас. Баталов, — после долгой паузы произнес Владимир Александрович, заглядывая в бумажку. Видно военного человека — как на параде скандирует, каждое слово из стали выплавлено. — Расскажите, какие действия были предприняты.

Ать-два. Я невольно вытянулся, будто в шеренгу встал.

— Ваше Императорское величество. Ваши Императорские высочества. Службой скорой помощи была организована сортировка пострадавших, оказание первой помощи, и доставка в больницы. Всего было обслужено четыреста тридцать семь человек. Из них помощь на месте оказана ста двенадцати, в стационары доставлено триста двадцать пять. Из них трое — после реанимации. Их сочли умершими, но врачам удалось вернуть пациентов к жизни. Погибших на месте предварительно сто девяносто четыре.

— Уже двести тридцать один. Вот ваш Власовский, — рявкнул Великий князь. — Не смог ничего сделать! Сколько медиков было на месте?

— Власовский не мой! — тут уже завелся я. Кланяюсь, как болванчик, а дело не делается. Сами просрали всё, ищут теперь крайних...

— Мы все понимаем, — попытался сгладить Сергей Александрович. — Продолжайте.

— На месте было восемнадцать врачей, тридцать два фельдшера, весь состав скорой. Ну и я, частным порядком. Кстати, если бы не помощь полиции и армии, несших службу на месте, жертв оказалось бы намного больше. В ров, засыпанный незадолго...

— Да, конечно, — отвернулся Владимир Александрович. — Вас послушать, так одни спасители там были...

— А что кровь, вливают раненым? — вдруг спросил молчавший до этого император. — Ведь это вы с Иваном Михайловичем Сеченовым... Я вас помню, у вас тоже вторая группа, как и у меня.

— Да, Ваше Императорское величество, вливают. К сожалению, сейчас запасы, имеющиеся в больницах, истощены. Я и сам собирался сразу после аудиенции сдать...

Ну, давай, величество, соображай! Я тебе уже прямым текстом почти намекаю, что надо сделать.

— И что, каждый может сдать? — поддержал меня Георгий.

— К сожалению, именно вам, Ваше Императорское высочество, по состоянию здоровья... Ну вы понимаете...

— А я сдам. Сколько надо. Поеду вместе со свитой, — встрепенулся Николай.

Ну всё, фотоотчеты теперь затопят все газеты, и не только в России. И вся великокняжеская компашка тоже попрется делиться кровушкой с мужиками и бабами.

Меня отпустили. И слава богу. Уже выходя, на пороге, я услышал как Николай Михайлович, дядя императора, сидевший ближе всех ко мне, грузноватый дядька в белой кавалергарсдкой форме, буквально повторил мои слова, которыми я стращал Сергея Александровича: «А потом назовут этот бал пляской на гробах! Не надо...». Наверное, продолжил какой-то спор, который до этого был. Дверь закрылась, не дав мне погреть уши.

Что мог, сделал. В принципе, не особо много у меня возможностей. Какой-нибудь Владимир Александрович рявкнет: «Бездельники!» — и давайте следующего, этот поломался. Ну их в болото, этих аристократов. Что я за них переживаю? Титул? Чихал я на него, по большому счету, ничего он мне не даст. Деньги и так заработаю. Уже заработал. Да и своим я у них никогда не стану — хоть еще трех наследников заделай. Я выругался про себя. С Сашкой-то еще придется разбираться — досталась ему от Лизы гемофилия или нет. Ведь Великая княгиня — родная сестра царицы. И внучка той самой бабушки Вики. К двум годам обычно становится окончательно ясно — когда начинают появляться отеки, долго не проходящие синяки, ну и незаживающие ранки на коже. Как встанет на ноги, упадет первый раз или второй, вот тогда и понятно будет. Сделать бы какой тест, прямо сейчас разобраться. Но даже не знаю, как подступиться. Ладно, дождемся, когда зубы полезут. Если кровотечения из десен не будут заканчиваться — пиши пропало. Хотя статистика говорит, что шанс один из двух.

Хватит хандрить. Вон, кучер мой уже довольно долго вздыхает, ожидая приказа, куда ехать.

— Давай на Девичье поле, в хирургию на Большой Царицинской, — скомандовал я.