Перед опущенным занавесом читают:
«Разве не ясно, что лошадь, упав с высоты в три или-четыре локтя, может сломать себе ноги, тогда как для собаки это совершенно безвредно, а кошка без всякого ущерба падает с высоты в восемь или десять локтей, стрекоза — с верхушки башни, а муравей мог бы даже с Луны. И так же как маленькие животные сравнительно сильнее и крепче, чем крупные, так же и маленькие растения более живучи. И теперь, я полагаю, господа, вы понимаете что дуб высотою в двести локтей не мог бы обладать ветвями в такой же пропорции, как дуб меньшего размера, и природа не могла бы создать лошадь, которая была бы величиной в двадцать лошадей, или великана в десять раз большего, чем обычный человек, без того, чтобы не изменить пропорции всех членов, особенно костей, которые должны быть утолщены во много раз по сравнению с нормальной пропорциональной величиной. Общепринятое мнение, что большие и малые машины одинаково прочны, очевидно, является заблуждением.
XIV
Большая комната, в ней стол, кожаное кресло, глобус. Галилей, одряхлевший и полуслепой, очень тщательно производит опыт с деревянным шариком на изогнутом деревянном желобе. В передней сидит на страже монах. Стук в ворота. Монах отворяет, входит крестьянин, несущий двух ощипанных гусей. Из кухни выходит Вирджиния. Ей теперь примерно сорок лет.
Крестьянин. Велено их здесь отдать.
Вирджиния. От кого это? Я не заказывала гусей.
Крестьянин. Велено сказать — от проезжего.
Вирджиния изумленно смотрит на гусей. Монах берет их, недоверчиво осматривает и ощупывает. Потом, успокоенный, возвращает. Вирджиния идет к Галилею, неся гусей за шеи.
Вирджиния. Какой-то проезжий передал тебе подарок.
Галилей. Что именно?
Вирджиния. Разве ты не видишь?
Галилей. Нет.
Вирджиния. Нет.
Галилей
Вирджиния. Ты не мог уже проголодаться. Ведь ты только что ужинал. И что это опять с твоими глазами? Неужели ты даже на таком расстоянии не видишь?
Галилей. Ты стоишь в тени.
Вирджиния. Вовсе я не стою в тени.
Галилей. Не забудь к нему тмину и яблок.