Мы можем обнаружить, что Солнце тоже вращается. Как это понравится тебе, Марсили?

Людовико. Почему такое волнение?

Госпожа Сарти. Ведь вы же не начнете опять возиться с этой чертовщиной, господин Галилей?

Галилей. Теперь я понимаю, почему твоя мать послала тебя ко мне. Барберини — папа! Наука станет страстью и исследования — наслаждением. Клавиус прав, эти солнечные пятна меня очень занимают. Нравится тебе мое вино, Людовико?

Людовико. Я уже сказал вам, сударь.

Галилей. Действительно нравится?

Людовико (сухо, напряженно). Да, нравится.

Галилей. И ты пойдешь настолько далеко, что примешь мое вино и мою дочь, не требуя, чтобы я отказывался от своего призвания? Что общего между моей астрономией и моей дочерью? Фазы Венеры не меняют форм ее ягодиц.

Госпожа Сарти. Не говорите таких гадостей. Я сейчас позову Вирджинию.

Людовико (удерживает ее). Бракосочетания в таких семьях, как моя, заключаются не только на основе плотского влечения.

Галилей. Значит, тебе в течение восьми лет не позволяли жениться на моей дочери, пока я не пройду испытательный срок?

Людовико. Моя супруга должна и в нашей сельской церкви появляться как вполне достойная особа.

Галилей. Ты полагаешь, что твои крестьяне будут решать, платить ли им за аренду или нет, в зависимости от святости их помещицы?

Людовико. В известной мере.

Галилей. Андреа, Федерцони, тащите латунное зеркало и экран! Мы на нем получим отражение Солнца, чтобы пощадить наши глаза. Это твой метод, Андреа.

Людовико. В свое время в Риме вы дали подписку, сударь, что не будете вмешиваться в споры о вращении Земли вокруг Солнца.

Галилей. Ах вот что! Но тогда у нас был папа-реакционер!

Госпожа Сарти. Был! Ведь его святейшество еще даже не умер!