— Какого цвета были у нее глаза?

— Я не смотрел. Не хотелось.

— Какого роста она была?

— Она лежала на спине. — Плоского роста, черт возьми.

— Во что она была обута?

— Вы имеете в виду — какой фирмы? Не могу сказать ничего определенного. На ней были эти современные тапочки для лазания. Ну, знаете, такие… — Один торчал пяткой вперед. Хью изгнал это зрелище из своего сознания.

Его слова, совершенно определенно, убили Огастина.

— У нее были серьги?

— Серебряные колечки, штук пять. Здесь, по краю уха. Они были очень хорошо заметны. Я решил, что это модно.

— В обоих ушах?

Хью попытался восстановить в памяти вторую сторону ее тела.

— Я не знаю, — честно сказал он.

— Вы видели их только в одном ухе, — заявил Огастин, слегка повысив голос.

— Не помню.

— Но вы сказали, что они были очень заметны. Вы не могли не заметить их.

— По правде говоря, я сейчас пытаюсь вспомнить, было ли у нее второе ухо. Она падала сквозь кроны деревьев, и вторая сторона ее тела представляла собой очень неприятное зрелище.

Огастин уставился на него остановившимся взглядом.

— Послушайте, — сказал Хью, — совершенно ясно, что вы знакомы с этими девушками.

Было бы странно, если он их не знал. Долина представляла собой замкнутый и объединенный крепкими узами мир; особенно это относилось к сообществу восходителей, образовывавших нечто вроде племенных союзов всюду, где ему приходилось бывать, хоть в гималайской Солу-Кхумбу, хоть в Аппалачах.

Огастин выпятил челюсть.