– А до армии, я в школе учился.
– Как так? – не поняла я.
– Я в детстве много болел, поэтому пришлось идти учиться на два года позже.
– Тебе, наверное, трудно было?
– Не знаю, – пожал он плечами. – Я привык. А ты очень красивая.
Он опять улыбнулся, и нежно погладил большим пальцем мою всё еще сжатую руку.
Я смутилась. У него какой-то странный взгляд сейчас был, не знаю, но я вдруг покраснела до кончиков ушей, даже уши загорели.
Мы с Егором доели пиццу и отправились домой.
– Может, в кино сходим? – спросил он, когда мы уже стояли на моем этаже возле двери.
– Я не могу мне нужно собираться. Сегодня к брату переезжаю, – грустно вздохнула я, в кино хотелось больше и вообще не хотелось от Егора уходить никуда.
– Тонь. Если, что, если будет плохо, ты звони. И вообще можешь ко мне приезжать, когда захочешь.
Я удивленно посмотрела на Егора. Серьезно? Он в гости пригласил, что ли?
Пока я хлопала ресницами, парень опять прижал меня к себе и крепко поцеловал.
И снова его язык ворвался в меня. Он держал меня за голову, слегка сдавливая волосы и наш поцелуй длился гораздо дольше. И я даже почувствовала, как в низу моего живота начало что-то нагреваться.
Егор вдруг оторвался от меня, сунул мне в руки какой-то листок и убежал. Я развернула его и прочитала:
8 глава
Егор оставил меня стоящую возле двери и перечитывающую его стихотворение несколько раз. Зачем я это делала, зачем я вгрызалась в каждое слово, зачем искала недочеты и ошибки, логические, стилистические, орфографические? Ответить себе было сложно. Егор признался мне в любви? И признание ли это? Но как такое может быть? Он ведь совсем меня не знает, кто я такая, что из себя представляю? И достойна ли я этой любви? Почему я? У нас на курсе много девчонок, есть намного симпатичней и даже умнее меня. И не слишком ли много я думаю? Но он зачем-то написал этот стих мне. Такое ощущение, что чистое и прекрасное прикасается к твоему грязному телу. Грязному… Кто испачкал меня и испачкал ли? Был ли это Лешка со своей пьяной матерью и желанием убить человека, а может это Нинка-продавщица, трахающаяся в подсобке с одним из забулдыг время от времени посещающим ее магазин, или же Валерий Александрович, ненавидящий свою собственную семью? Вадик…
В голове образовался вакуум. Захотелось разорвать этот лист на несколько маленьких листиков и выбросить, но руки тряслись, и что-то не давало мне этого сделать. Кто я? Кто я? Кто я? Набатом билось в моей чумной голове.
Почему я грязная? Когда я стала грязной? Не тогда ли в лагере, когда какой-то урод попытался меня изнасиловать? Слезы хлынули из моих глаз, и меня начали сотрясать беззвучные рыдания. Запоздалый стресс? Я скатилась по двери, села на корточки обняла свои колени, положила на них голову и разревелась.