Последние слова, которые Рейвен сказала ДАРТу, эхом отозвались в её голове: «Кофе за мой счёт. Теперь ты можешь уходить». Она крепко зажмурила глаза. Нет, это не сработало. Открыв или закрыв, она увидела, как вспыхнули его тёмные Иные глаза, чёрные омуты разбились, как разгневанный океан. Затем он встал и вышел из закусочной, не сказав ни слова.

Остаток её смены прошёл без происшествий, даже скучно. После того, как таинственный мужчина ушёл, она не раз ловила себя на том, что смотрит сквозь засаленные окна закусочной в тёмную бездну ночи, фантазируя, каково это — провести руками по твёрдой груди ДАРТа. Она поговорила с ним несколько минут, но, по-видимому, этого времени хватило её либидо, чтобы одержать над ней верх. Где он был сейчас? Где мог скрываться в свободное время кто-то с таким дурным предзнаменованием, как ДАРТ?

Майк закрыл дверь в ресторан до щелчка, и повернулся к ней.

— Ты собираешься стоять в переулке с этим мусором всю ночь?

Рейвен хмуро посмотрела на брата и повернулась, чтобы выбросить последний пакет в мусорный контейнер. Она как можно быстрее открыла тяжёлую крышку мусорного бака, позволив ей захлопнуться. Слишком медленно, запах ударил ей в лицо. Перегретый, испорченный мусор сам по себе обладал отвратительным запахом. Рейвен пососала мятную конфету и попыталась усилием воли ощутить мятный аромат, желая отогнать неприятный запах в носу. Не повезло.

Дважды проверив, заперта ли дверь, вместе с ней Майк вышел из-под охранного фонаря в чернильную темноту. Он накинул лёгкую куртку, но даже в темноте выделялась белизна его кухонной униформы.

Майк сунул свой рабочий ключ в задний карман.

— Хочешь, я провожу тебя домой?

Она подавила смешок. О, Майк. Милый, милый мальчик.

— Ты мой младший брат. Разве не должно быть наоборот?

Он выпятил грудь.

— Мне девятнадцать.

Рейвен сложила руки на груди. Она не стала утруждать себя свитером или курткой. Её рубашка и брюки прилипли к потным конечностям, и мысль о том, чтобы натянуть побольше одежды, заставляла её ещё больше потеть. Свежий бриз приносил нотки морской пены и несвежей рыбы вместо чистого океана и сосны, но ветер поможет ей остыть.

Суета соседней улицы просачивалась в пустой и в остальном тихий переулок. Обычно никто из них не задерживался в переулке после работы. Зловоние гниющего мусора, слишком долго остававшегося на летней жаре, и застарелая, едкая моча уже подавляли её чувства.

— Я крутой лис, — продолжил Майк.

— Да, но у тебя занятия примерно через пять часов. Ты не станешь инженером-программистом, если завалишь экзамен. Тебе нужно вернуться домой.

Отчасти ей хотелось последовать за ним. Её родители предложили ей заселиться в её прежнюю комнату, но переезд к родителям был одним из шагов, который её гордость не позволила ей сделать.

— Кто бы говорил. Ты работаешь на двух работах. Когда ты в последний раз спала больше пяти часов? Мешки у тебя под глазами больше, чем твой банковский кредит.

Она моргнула.