— Утром по телевизору сообщили о том, что нашему теперешнему мэру скоро придёт конец. Иван Андреевич уже и дело уголовное возбудил и по телефону вызвал его на допрос на восьмое января. Вот он и огрызнулся.

— Думаешь, это он? Этот очкарик? Этот интеллигент недоделанный? Он способен?

— Не сам, конечно. У него есть на это специалисты, — Одинцов говорил мягко и подчеркнуто вежливо, — причем, если бы вас хотели убить, то убили бы. Никакая охрана вам бы не помогла. По горячим следам установлено, что в обе пострадавшие машины брошены гранаты. Ничего не мешало бросить гранату и в ваш «Мерседес». Но этого сделано не было. Такая цель перед киллером не стояла.

— Каким киллером?

— Не знаю. Бросить гранату, дело не хитрое. Тут любой бывший вояка справится.

— Ага, — не унимался Валентин Петрович, — но не каждый сможет поубивать на даче всю оставшуюся охрану и освободить Дадона.

— Думаю, что произошло случайно, — Иванов снова вступил в разговор, — на даче искали что-то другое. Может, компромат, а Дадон просто подвернулся, и его взяли собой, так как он может обвинить нас в похищении человека, истязаниях и так далее. Но наш уважаемый Иван Андреевич этого не допустит. Правда, ведь, Иван Андреевич?

— Разумеется, — Одинцов улыбнулся уголками губ.

Валентин Петрович посмотрел на низ обоих, и ему стало страшно. Он с ужасом начинал понимать, что эти двое для достижения им только известных целей не остановятся ни перед чем. Они легко перешагнут даже через него, того, кто им платит. Но через некоторое время, его денег станет мало и его ждет участь сегодняшнего мэра. Самое печальное, что этот процесс уже не остановить. Они его не боятся, боится он их.

— Ладно, — мрачно проговорил Седов, — идите. Взорвите что-нибудь у этого очкарика.

— Это ни к чему, Валентин Петрович. Лучше его арестовать. На двое суток пока, по подозрению в организации покушения на вас. Но доказать мы все равно ничего не сможем, не пытать же его. А вот пока он будет париться, мы найдем человека, который бросал гранаты в ваш кортеж. Его пытать можно и он нам сдаст заказчика. Тогда вашему потенциальному противнику будет не до покушений, — Одинцов монотонно без эмоций излагал свои мысли. Но с его позицией невозможно было спорить! Она излагалась, как уже решенный вопрос. А Валентина Петровича просто ставят в известность. Пока ставят.

— Всё мероприятие займет пару суток, а может и меньше. Найдем мы и Дадона, и просто скормим рыбам. Но на этот период, то есть на два дня прошу тебя квартиру не покидать. Распоряжение Сашке я уже отдал, охрана будет утроена, — Иванов и раньше не отличался особой эмоциональностью в разговорах. Теперь его речь приобрела едва заметный властный оттенок. Словно к Валентину Петровичу не обращались с просьбой, а приказывали.

— Ладно, — согласился опустивший плечи Седов, — а теперь идите же. Оставьте меня одного.

Хотя бы этим требованием он пытался ухватиться за остатки утекающей сквозь пальцы власти. Иванов и Одинцов развернулись и одновременно покинули комнату. Ни один из них даже не попрощался.

— Не перестарались? — спросил Иванов у Ивана Андреевича, когда они вместе спустились в холл выпить по бокалу вина.

— Ничего, пусть привыкает. Если он умный человек, то всё поймет, и будет тихо доживать свой век. Найдем ему какую-нибудь даму симпатичную и без комплексов, чтобы присматривала за ним постоянно.

— Есть у меня на примете пара бывших проституток. Для панели уже староваты, а для такого деликатного дела в самый раз. Но это после того, как он мэром хотя бы пару лет побудет.

— Конечно, — Одинцов допил вино и поставил стакан на стойку бара, — город надо прибрать к рукам, подготовить ему достойную замену, тогда ему можно и уехать куда-нибудь стариться вместе с молодой подругой. Чего еще желать?

Они вышли на улицу и закурили.

— Так, теперь главное: отыскать Терентия, — сказал Иванов, — к бабе своей он не появлялся?