Резко бросаю сцепление:
– По е ха ли!
Радостный визг покрышек, лёгкий дымок, и я проваливаюсь в спинку кресла – всё, вокруг ничего, только трасса. И я с моей малышкой.
– Давай! Да ва а й! Ещё, ещё!
Утробное гудение, повышаясь, переходит в визг. Быстрее, ещё быстрее. Редкие деревья по краям дороги превратились в сплошную полосу. Сжав зубы, я впился в руль и направляю это, вырвавшееся на свободу, животное:
– Держать трассу, держать.
Колёса превращаются в сверкающие чёрные пятна и жадно проглатывают километр за километром. Сердце выскочило из груди и бешено колотится где-то под капотом, в такт с мотором. Повороты трассы пытаются выкинуть меня из машины, но нас не разорвать. Я ощущаю каждый винтик, они все, как и я, напряжены до предела и наполнены ликованием. Лакированная ракета летит, разрезая уплотнившийся воздух, как масло. Её невозможно удержать, и ничто на свете её не остановит. И я мчусь вместе с ней. Некогда дышать, вообще времени нет, ничего нет, только полёт.
– Вперёд! Давай! Вперёд!
Далеко, в другой вселенной, подсознание замечает красный ромбик на вкопанной в землю треноге. Пора, торможу. Резкий запах палёных покрышек. Кажется, они дымятся уже давно. Машина, нервно подрагивая, останавливается в ста метрах от ржавого безобразия. Мокрый, тяжело дыша, вываливаюсь наружу. Удовлетворённо постукивает раскалённый двигатель. Мы сделали это.
– Птицы щебечут. Слышишь? Раньше их не было.
Я закурил и принялся рассматривать вспаханные поля вокруг. Красно-белая лента ограждения, которую мы натянули вдоль дороги, вся выцвела и провисла до земли. Надо заменить.
– Ну что, крошка, устала? Хорошо, теперь домой.
– Знаешь, я думаю ― пора тебе новую резину купить. Тебе какая марка больше нравится?
3 дня до чёрного понедельника
Маленькая двухкомнатная квартирка набилась полная. На девяностолетний юбилей к Ивану Тимофеевичу, ветерану войны, заслуженному деятелю культуры, пришли его два внука с жёнами и детьми, а ещё трое его учеников. Правда, ученики тоже были уже пенсионерами, но четверо правнуков хорошо разбавляли старческую компанию и вносили в событие так необходимую ему нотку веселья и оптимизма. Не было только невестки. Юбиляр пережил жену и единственного сына, и теперь невестка была главной женщиной в доме, хотя и жила отдельно. Она регулярно приходила навещать старика, готовила, убирала, и, главное, дарила ему заботу и тепло. Иван Тимофеевич души в ней не чаял, но… годы и болезни не щадят никого.
Выписать невестку из больницы должны были только в понедельник. Предполагая такое развитие событий, подарок она приготовила заранее. Из-за возраста Иван Тимофеевич очень плохо слышал, и новенький мощный слуховой аппарат вернул ему возможность общения. С непривычки он забыл про него, но сейчас вспомнил и решил похвастаться. Зайдя в спальню, именинник достал из коробки, которая лежала на тумбочке рядом с кроватью, маленький прибор и вставил его в ухо. Мир звуков вновь принял его в свою семью.
– Достал уже дед, совсем голова у старика не варит.
На балконе, рядом с открытой дверью курили его внуки.
– Ладно, потерпи, немного уже осталось. Мама говорила, что у него серьёзные проблемы с сердцем. Ей сосед его сказал, он врачом в скорой работает.
– Да сколько уже ждём. Нет, ты представляешь, денег у него полно, и лежат, гниют. Инфляция их съедает, так он даже в банк под проценты положить не хочет. «На чёрный день» ― говорит, а у меня ипотека. Это ещё похлеще чёрного дня.