— Освободи помещение.

На перемене я и Ефрем пошли на факультет, и нашли Мишу.

— Вы знаете, что это был Багрянцев, прапор из нашей роты? И я не слышал, чтобы он уволился. — вместо приветствия спросил Миха.

— То есть Болдин в кадрах?

— А как по другому-то? Напрокат, что ли, дали? Он меня узнал. Мы друг друга сразу срисовали. Но пока все шло ровно, то и не маячили. А когда ты, Антоха, буром попер, он и выскочил. Ну и я обозначился. Я бы против него максимум минуту простоял.

— Более чем достаточно, мы с Андрюхой сразу бы включились. Свалили бы.

— Ну не знаю. Свой же мужик. Хорошо, что все обошлось.

— Ладно, мы тебя не за этим искали. Мы же там деньги зарабатывали. Вот твоя доля. Две тыщи рублев. Это, Миша, знаешь что значит?

— А неплохо вы набренчали! Мне, кстати, понравилось. Очень жалел, что Таньку свою не привел. А значит, наверное, что в следующий раз я опять смотрю за периметром?

— Это, Миш, по желанию. А вот значит это, что в переезде твоего шкафа в другую квартиру мы с Ефремом не участвуем. Наймешь грузчиков. Они его переселят без царапин и ушибов.

— Тоха. Скажу честно. Это – пианино. И на вас вся надежда. Вы должны его уронить с третьего этажа в пролет. Иначе я всю жизнь буду его таскать за собой.

— Миха! Отец родной! Ты же мне по сердцу мёдом мажешь. Давай, я его у тебя просто заберу и отдам брату?

— Что, правда? А что тебе брат сделал?

— Он старший брат, сам понимаешь. Череда моих унижений бесконечна, и уверенно тянется в будущее. Жаль у него рояль некуда ставить.

— Слушай, Тоха, – сказал Ефрем. – Паша нормальный парень. Нельзя же так сразу – пианино! Может гитару там, или гусли какие?

— Ну нет пацаны. Здесь нужно жестко.

И мы попрощались

Миша пошел в аудиторию. Ефрем, узнав о свободном расписании, пошел спать. А я пошел искать Катю. Под любопытными взглядами, уволок на черную лестницу.

— Катя. Вот деньги, возвращайся потом домой на такси.

— Антон, ты дурак?