— Ты не обидела меня. Ты только повторяешь то, в чём нас всегда упрекали коммунисты. Наш образ жизни всё ещё имеет силу, потому что он проверен временем.

— Ты должен определить для себя, в какой части могут находиться сокровища.

— Да, хорошо. Что-нибудь ещё? — спросил Ремо.

— Кое-что, — произнесла Анна многозначительно. — Я говорю о твоей семье.

— Давай заниматься делом. Где эти специальные линии?

— Мы в них не уверены.

— Это не страшно. Если ты смогла обратиться к Смитти, то я могу обратиться к синанджу. У нас есть специальная секретная линия, — сказал Ремо.

Он не стал говорить Анне о существовании американской системы связи с Россией через Кубу. Ремо ничего не понимал в теории электроники, у него были только отрывочные знания по этому вопросу.

В конце концов, дело заключалось в том, что кто-то должен воткнуть красный штепсель в красное гнездо.

— Все наши линии прослушиваются КГБ, имей это в виду.

— Почему ты предупреждаешь меня?

— Потому что, несмотря на ваше представление о Советской России, КГБ, армия и специальные секретные помощники Генсека не составляют единого монолитного блока, а похожи на ваши превосходные маленькие жареные булочки, дорогой, — сказала Анна.

— У вас острый язык, леди, — сказал Ремо.

Ремо снял телефонную трубку с рычага. Это был телефон, выполненный в старом стиле из пластика и всё ещё пахнущий фабрикой.

Смит взял трубку и тут же перевёл разговор в Синанджу, следя за тем, чтобы сигнал был достаточно устойчивым.

Так как телефон находился в доме пекаря, ответила мать Пу.

— Позвольте мне поговорить с Чиуном, пожалуйста.

— Пу рядом со мной, — ответила мамаша.

— Я хочу поговорить с Чиуном. Это по делу.

— Твоя законная жена находится здесь и каждую минуту надеется услышать голос своего мужа. Она проплакала все глаза.