Вечерело. Махпиа То была уже у самого лагеря. Она убрала волосы и оделась так же, как женщины Вороньего Племени, а из запасной одежды сделала свёрток, похожий на тщательно укутанного грудного ребёнка. В лагере пели и плясали, всё ещё торжествуя победу над Лакотами. Под покровом темноты, девушка незаметно прокралась в лагерь. Она бродила между палатками, тихо напевая колыбельную песню и отыскивая повсюду своего милого.
Наконец, она добралась до палатки старейшин. Но что такое? Ей показалось, что в полумраке у огня сидит её милый. Да, да, это он в праздничном наряде Воронов сидел в палатке старейшин.
– Как! Он жив, он жив! – волнуясь и радуясь, прошептала девушка. – Но, что же делать дальше? – Она подползла ещё ближе к палатке, но тут один из воинов узнал в ней врага.
–
В один миг Вороны окружили девушку. Пленницей она стояла среди них. Но взгляд её был твёрд, ведь она знала, что её милый жив.
Привели переводчика – наполовину Лакота, наполовину Абсарока.
– Юная красавица Лакотов, – обратился к ней вождь, – скажи, как ты попала к нам сюда без всякой охраны и зачем?
– Я пришла сюда потому, – ответила Махпиа То, – что твои воины убили моего брата и взяли в плен моего возлюбленного. Ради него я рискнула своей жизнью и честью.
– Хо, хо! Ты храбрейшая из женщин, которых я когда-либо видел! Твой милый попал к нам в плен. Его предал воин Лакотов, который застрелил сзади его коня. Он бесстрашно стоял перед нами. Но не это спасло ему жизнь. Он очень похож на моего сына, недавно павшего в бою, и потому я усыновил его.
Храбрая девушка покорила сердце доброго вождя. Через некоторое время он разрешил ей вернуться на родину вместе с Матоской, и оба они уехали, щедро одаренные. Её имя с благодарностью вспоминают и Лакоты, и Вороны, так как вскоре после её подвига был заключён мирный договор между этими племенами и они жили в мире около тридцати лет.
Верность Длинноухого
Лет сорок тому назад Лакоты из племени Хункпапа устроили в честь пришедшего лета празднества и танцы близ Большого Одинокого Дерева на Пыльной Реке, в нынешнем штате Монтана. Стояла середина лета, и люди чувствовали себя прекрасно. Жёлто-зелёные луга, тянувшиеся по обеим сторонам Пыльной Реки, были усеяны дикими цветами, а деревья были покрыты богатой листвой. Лагерь, легко переезжавший с места на место, был образован широким кольцом белых палаток. На западе, на фоне темно-синего неба вырисовывались горы Большого Рога, а на юго-востоке вдали тянулись Чёрные Холмы.
Люди вполне насладились летними удовольствиями, свято соблюдая при этом старые нравы и обычаи. Но вот лагерь снялся с места и разделился на три части: каждая из них направилась на поиски местности, удобной для охоты.
Одна часть отправилась на запад, в район Языковой Реки, другая – по притоку Пыльной Реки, в южном направлении, а третья лишь немного переменила место, чтобы перевести лошадей на новое пастбище, и четыре дня оставалась вблизи старой стоянки.
Группе, направившейся к западу, предстояло совершить опасное путешествие, так как ей надо было пересечь область воинственного Вороньего Племени.
На третий день, на восходе солнца, глашатай возвестил, что настало время двигаться в поход.
Люди позавтракали тонко нарезанным бизоньим мясом. Женщины, болтая и волнуясь, упаковывали последние пожитки.
Поэтому ей пришлось изменить распределение груза для своих животных. Кроткий, как ягнёнок, серый мул Уйко, по имени
Убранство детей, как первенцев, отличалось роскошью и богатством: даже седло и уздечка лошади были пышно украшены.
Караван уже двинулся в путь, и все лошади шли за своим вожаком. Уйко навьючила на спину Накпы бесформенный груз из горшков и другой домашней утвари.