— Будет сделано, Ваше Величество — бодро ответил Иван, и все опять засмеялись.

Прохладный ночной воздух вливался в слуховое окно, изгоняя удушливую жару, накопившуюся на чердаке за день. Иван лежал на белоснежной постели, в восхитительно мягкой кровати, установленной специально для него на чердаке. Надо же, до чего ушлый народ эти эльфы: надул, и вот вам кровать, или диван, или даже ванна. А в свёрнутом виде — всего лишь свёрток, не больше шинельной скатки.

В другом конце чердака на похожей кровати мирно почивала старушка — разговор о возвращении в гроб оказался только шуткой. Похоже, эльфийский гипноз в сочетании со старческим склерозом полностью дезориентировали бабу Нюру, не позволяя видеть истинную реальность и своё место в ней — во всяком случае, как понял Иван, бабуля была твёрдо уверена в том, что у неё проживают двое, чудная девушка Тамара и её брат, причём за Тамару она принимала обоих женщин в доме, а за её брата — всех мужчин, включая Ивана, изменений же в обстановке баба Нюра просто не замечала. Должно быть, королева Элора была права, полагая, что продолжительный здоровый сон — наилучший выход для бабули.

Сон не шёл, он вообще испортился за последние дни. На войне Иван легко засыпал в любой обстановке, на полу в сыром блиндаже, в свежеотрытом окопе и даже на скамейке в кузове грузовика, зажатый со всех сторон такими же пропахшими табаком, потом и дымом людьми. Порой выспаться вволю, чисто вымывшись, на белых простынях казалось такой несбыточной мечтой… И вот на тебе — бессонница. Это от того, что заспался, зажирел я тут без дела, подумал Иван. Хотя дело-то вроде нашли, оружие выдали, включили в охрану объекта, скажем так…

Мысли Ивана вновь переключились. Эти их охранные системы, интересно, как они действуют? Нет, не понять, конечно, не доросли мы до такой техники. А может, они и стрелять могут?

В голове Ивана вновь завозились неясные сомнения, но развить их он не успел. В соседнем саду разговаривали две женщины.

— Ой, чего я тебе скажу, Ната… Вовку моего ровно подменили. То с заборов не слазил, каждый день штаны зашивала, а тут сидит с книжками, да не про пиратов — учёные какие-то книжки, я и названий не упомню.

— А мой, а мой! И читает, и пишет чего-то, в тетрадь толстую такую. Я ему уже и то — Лёнь, говорю, ты побегал бы с ребятами, а он мне — у меня сейчас другие интересы. Во как!

Женщины удалялись, и разговор стал невнятным. Мысли Ивана в очередной раз сделали зигзаг. Интересно, весьма интересно… Не связана ли столь разительная перемена Вовки и Лёньки с присутствием эльфов? Но тут сон наконец снизошёл на измученную голову старшего сержанта запаса…

— Мм-а-а-а-а…

Плач ребёнка и мяуканье кошки. Жажда любви и страх смерти. И жуткая, давящая тоска.

— Мм-ааааа…

Иван проснулся от озноба, охватившего всё тело. Ледяной пот на лице, ледяной воздух вливается на чердак через слуховое окно. Да что же это в конце-то концов?

Иван торопливо оделся, натянул сапоги и направился к чердачной лестнице. Но дверь чердака оказалась запертой. Иван подёргал её раз, другой, сильнее и сильнее — довольно-таки хлипкая чердачная дверь стояла с нерушимостью броневой двери каземата. Ах, так?!

Иван пробрался по тёмному чердаку, стараясь не спотыкаться о старый хлам, взял автомат, прислонённый к кровати, и вылез через чердачное окно. Кошкой пробежав по крыше, сержант спустился по водосточной трубе, опасливо щупая ногами вбитые в кирпич железные штыри — не оборваться бы! — и спрыгнул на мягкую землю, как раз рядом с потайной дверцей, ведущей в подвал.

Здесь странные звуки стали слышны яснее, но ненамного — толстая кирпичная кладка скрадывала любой шум, а шорох листвы и ночные птицы глушили его. В темноте закутка сквозь толстое железо двери, наложенное без щелей, с нахлёстом на косяки, не пробивалось ни лучика света, но Ивану показалось, что сам воздух, просачивающийся через щели из подвала, светится бледно-лиловым, как дым. Сержант сделал шаг, присматриваясь…

Хлёсткий удар по ногам сбил Ивана с ног, автомат со страшной силой вырвало из рук. Последнее, что по какому-то наитию успел сделать Иван — закрыть лицо рукой, согнутой в локте. Хруст костей был последним, что он услышал…

Сознание возвращалось к Ивану неохотно, словно раздумывая — а стоит ли вообще возвращаться в такую голову?

— Вот именно — королева Элора сидела у изголовья, внимательно глядя на сержанта своими изумрудными глазами, а вокруг сидели эльфы, кто на чём — Скажи, это было надо? Кому и зачем?

Иван почувствовал, что его охватывает жгучий стыд, пересиливающий ноющую боль в руке, покоящейся сейчас в каком-то хитром аппарате, металлическими кольцами охватывающем руку от локтя до запястья. Рука-то болела не очень, вероятно, какие-то обезболиватели…