Питер бросил на меня подозрительный взгляд.

"Разве они тебе не сказали?"

"Пощадите мою нервную систему, ладно?" хмуро пробормотал я.

"Она тебе больше не понадобится", — убежденно заявил он. "На прошлой неделе был арестован Моторин, ваш бывший коллега по вашингтонской резидентуре".

Я почувствовал, как мир рушится вокруг меня. Майор Моторин четыре года проработал в вашингтонской резидентуре и несколько месяцев назад вернулся в Москву. У него была репутация умного оперативника, и известие о его аресте меня ошарашило.

"Я пока не знаю всех подробностей, — продолжал Петр. "К его делу подключили других людей, но, похоже, для ФБР он был просто находкой. Короче говоря, мой друг, у американских спецслужб есть документальное подтверждение того, что вы — шпион. Отныне вы и ваши коллеги по резидентуре — заложники, находящиеся в Вашингтоне по воле американцев, и, скорее всего, их вышвырнут оттуда в любой момент, когда им вздумается".

"И когда это может произойти?" спросил я.

"Думаю, очень скоро", — ответил Питер после паузы. "Видите ли, освещение "дела Юрченко" американскими СМИ вызвало у спецслужб и Кремля серьезные сомнения в его искренности. В сложившихся обстоятельствах, я думаю, Крючков может поссориться с ФБР и ЦРУ, может даже попытаться их спровоцировать, в результате чего все вы, ребята, окажетесь на свободе".

"Зачем ему это надо?" удивленно спросил я.

"Такой шаг может запутать ситуацию настолько, что никто не сможет сказать, кто виноват в разрушении наших сетей в США", — ответил Питер с лукавой улыбкой. "Есть шанс, что найдут козла отпущения, дело Юрченко закроют, а Крючков сохранит свою работу. Вполне вероятно, что козлом отпущения станет Моторин — все-таки он майор, а не полковник. С другой стороны, Крючкову выгоднее представить, что вся катастрофа произошла из-за оперативной ошибки, а не из-за масштабного предательства наших офицеров. В последнем случае виноват будет он сам, а в первом — найдется виновный в среднем эшелоне. Но это уже вторично. Если у вас есть перспектива, которую вы разрабатываете, вам стоит резко активизировать свои усилия. Уходя со сцены, постарайтесь как можно сильнее хлопнуть дверью. Пошумите".

В тот вечер я решил найти Валентина Аксиленко. Мне нужно было поговорить с ним, чтобы еще раз решить, что делать со своим будущим. Он был едва ли не единственным человеком в спецслужбе, которому я безоговорочно доверял. Мы назначили встречу в популярной пивной "Ракушка", расположенной недалеко от станции метро "Юго-Западная".

По дороге в бар я смотрел в окно троллейбуса, пытаясь понять, изменился ли московский пейзаж за время моего отсутствия, и если да, то в лучшую ли сторону. Увы, город, в котором я провел самые счастливые годы своей жизни, годы, наполненные напряженной учебой, трудом, дружбой и мечтами о будущем, представлял собой унылое зрелище. Пока я был в Америке, в Москве появились явные признаки упадка. Улицы были усеяны кучами мусора, все было грязным. Очереди в магазинах стали еще длиннее, лица москвичей — еще угрюмее и неподвижнее. Последнее впечатление было самым сокрушительным. Находясь в Америке, я охотно читал все, что писали американские газеты о перестройке, и возлагал на нее большие надежды. Но теперь мне стало ясно, что это, скорее всего, очередная красивая сказка, не имеющая ничего общего с горькой реальностью.

К счастью, "Ракушка" была открыта, и я со вздохом облегчения вошел внутрь. В студенческие годы я много времени проводил в этом заведении со своими друзьями. Здесь праздновали успешную сдачу экзаменов, вели шумные дебаты, мечтали о несбыточном. В те времена пиво было свежим, а креветки славились своими внушительными размерами.

Прошло около шести лет с тех пор, как я в последний раз был в "Ракушке", и я не сразу пожалел, что не выбрал для встречи с Валентином какое-то другое место. Пивная представляла собой мрачную каморку, в воздухе стоял запах несвежего пива, туалет был ближе всего к чистилищу, креветки напоминали насекомых. Две подвыпившие женщины в углу шумно ругались. Вокруг сновали сомнительные личности, навевая мрачные предчувствия.

Валентин ждал меня. Он сидел за грязным столом, уставленным пивными кружками и тарелками со скудными закусками, и, казалось, не замечал окружающего.

"Может, пойдем в какое-нибудь другое место?" — предложил я. предложил я.

"В чем смысл? Сейчас везде так", — сказал он. "Садитесь. Рад тебя видеть. Давай выпьем".

Он налил пиво в кружки, и мы выпили.

"Интересная причуда судьбы, не правда ли?" — сказал Валентин, как бы извиняясь. сказал Валентин, как бы извиняясь передо мной. "Понимаешь, я лишился статуса оперативника, меня выгнали в запас".

"Кому пришла в голову такая дикая идея?" — спросил я. спросил я.