Ага, ну точно. Значит, я для разнообразия верно запомнил.

— А вот, — Петр комично разводит руками. — И на старуху бывает проруха. Вот это впечатление реалистичности… оно все портит. Начинает казаться, будто на тебе правда лежит ответственность за жизни людей и будущее союза разумных рас, — он корчит еще одну гримасу. Наверное, она призвана показать, что он сам серьезно к своим словам не относится, потому что они слишком пафосны, и нам не советует. Но не поручусь, я тот еще физиогномист. — Слишком тяжело.

— А для меня это самое важное, — говорю я. — Как будто от меня реально многое зависит.

Говорю — и сам себе удивляюсь. Никогда об этом раньше не думал в таком ключе и не ожидал, что скажу. А вот вылетело.

Нет, в самом деле. Я всегда любил такие игры, где нужно было строить город или какой-то инфраструктурный объект, типа госпиталя или аэродрома. С детства. Мне нравилось упорядочивать и организовывать, добиваться экономической отдачи. Не думаю, что из меня вышел бы хороший управленец в реальности. Насколько я знаю, для этого нужно уметь не только управлять, но еще и в людях разбираться как минимум. Всякие там неформальные контакты и тому подобное. А в игре — самое то. Только то, что я люблю, и ничего лишнего: все аккуратно, организованно и по правилам.

Однако тут вдруг оказалось, что именно близость Узла 8090 к реальности и делает эту станцию такой дорогой моему сердцу. Как будто это все не понарошку, а от меня в самом деле что-то зависит.

Удивительно. Сам от себя не ожидал.

Впрочем, мои собеседники меня не совсем понимают.

— Ой да! — хихикает Оксана. — Слушай, так приятно было почувствовать себя реально самой главной! Нирс, ну, мой зам, так смешно мне кланяется! В шлеме не видно было, а тут! Я никогда никем не командовала.

Испытываю два чувства одновременно: во-первых, что-то вроде ревности — как это твой зам, Нирс же мой зам! Так-то я вроде знаю, что неписей во всех версиях игры зовут одинаково (хотя игра, по сути, пишется нейросетью для каждого игрока индивидуально, в ней достаточно констант, чтобы сэкономить вычислительные мощности и сделать станцию узнаваемой), но что-то внутри меня возмущается. Даже мелькает мысль, «Зато ты-то, в отличие от меня, Томирла не спасла и он тебе так не помог, как мне!»

А во-вторых, удивление: как так, мне-то Нирс не кланялся! Или я просто не заметил?.. Или Оксана себе репутацию больше отрастила, и поэтому с ней Превосходный обходится уважительнее?

— Да, немного забавно ощущать себя как средневековые морские капитаны, первым после бога, — снисходительным тоном соглашается Петр. — Девушки на шею вешаются, опять же.

Оксана морщит носик.

— Сексизм, между прочим! — говорит она. — Девушек там сколько угодно, а симпатичных мужских персонажей — раз-два и обчелся! И вешаться мне на шею они не спешат.

Девушки?! Вешаются?! Мы вообще в одну и ту же игру играем?!

— Ничего, — смеется Петр. — Когда доберешься до обряда плодородия у три-четырнадцать, там полное равноправие! Что для мальчиков, что для девочек.

— Да я добралась уже, — машет рукой Оксана. — Но я себе включила настройки «до восемнадцати», как-то не тянет на клубничку. Так что эта радость жизни прошла мимо меня.

— Там и в восемнадцать-плюс только массаж, — хмыкает Петр. — Не много потеряла.

Ого. Смотрю на них, как баран на новые ворота. Меня про версию восемнадцать плюс никто не предупредил! Интересно, почему?

Оксана ловит мой удивленный взгляд и говорит: