– Зная тебя, я уже и не сомневаюсь. А коль серьезно… Сигнальные огни с древних времен ведомы. Ты же просто нашел, как это все улучшить можно. Умные люди поймут и оценят, уверена я. Только сначала бы на пробу сделать несколько таких башен, чтоб все убедились. А там уж и всерьез можно заняться.

– Это само собой. Само собой… Да, а ты сюда просто так, соскучившись, или?

– Или… Хотя и соскучилась тоже. На землях Венедского союза не все спокойно, прознатчики наши о том пишут, да и посланник видит. Да и к их посланнику, Земомыслу, с родных земель важные люди прибыли. Думаю, что-то там затевается, для нас не сильно радостное. Потому Магнус и Гуннар с тобой поговорить хотят. Хорошо бы еще и других позвать, но они же в делах, да не в Киеве…

Это да. Эйрик, что ожидаемо, снова возится с кораблями. Из-за творящегося сейчас в Византии лучше всего будет держать наш флот в полной боевой готовности. Ратмир Карнаухий и еще несколько из числа тысячников сейчас тоже «на югах», где дел хватает. Таврида. Она же Крым, если использовать более привычное мне наименование… Сейчас, когда немалая часть полуострова, включая перешейки, официально наша, нельзя было не озаботиться не только закладкой пары крепостей, но и возможными осложнениями с ромеями. Херсонес ведь у них, а Корчев… по сути тоже, ведь ныне князь Владимир со всей своей Тмутараканью и есть Византия.

Да-да, я все понимаю! У него сейчас хлопоты по удержанию и сохранению власти, с тыла подпирает Варда Фока, а война с Болгарией и не думает прекращаться. Вот только лучше заранее предусмотреть любые пакости, чем потом удивленно ахать и подсчитывать многочисленные потери от собственной непредусмотрительности. Поэтому пусть пока Ратмир там побудет. И при первых признаках ухудшения ситуации, опираясь, помимо прочего, на корабли Эйрика Петли, он должен будет придавить Херсонес. К тому же уже готовый город с внушительными укреплениями и хорошим портом… Лишним для Руси он точно не окажется.

А тысячник Оттар сейчас или уже в Саркеле, или подплывает к нему. Хотя это уже не Саркел, а вновь Белая Вежа! Хазарский каган, как и ожидалось, прислал послов, которые чуть ли не все время кланялись, потом униженно просили прощения за своеволие ка-ганского сынка, а затем снова кланялись. Просили прощения, что им так и не удалось привезти головы ослушников. Бежали… Всем, конечно, было понятно, что никто беглецов ловить и не собирался, но само показательное самоунижение каганата говорило о многом.

Восток, однако. Для ЭТИХ один лишь слух о том, что я причастен к убийству ромейского базилевса, да после недавнего разгрома печенегов… В общем, хазаром стало совсем неуютно и тоскливо. Вероятно, каган уже представил свою голову, отрубленную, помещенную в кувшин с крепким вином и доставленную в Киев ко двору. А поскольку такой расклад ему явно не был близок, то…

Результатом и были предложения послов. Главный из них, Суннир-Зарол, даже не пытаясь юлить и торговаться, сделал предложение, откровенно говоря, граничащее с капитуляцией. Возврат Серкела – это само собой. Но к нему предлагался не только богатый выкуп золотом, но еще и уникальные торговые льготы всем торговцам Руси. Иными словами, нам отдавали на откуп хороший такой шмат хазарской торговли, сулящий даже в ближайшие годы, не говоря уж о более отдаленных перспективах, постоянный и при должном умении увеличивающийся поток золота в казну. Олег Камень чуть не писался от счастья, подсчитывая грядущие прибытки. И, само собой разумеется, не мог остаться в стороне от такого. Сейчас он находился в Новгороде, делился радостью с тамошними купцами, а заодно окучивал тех на скорейшее освоение новых рынков и контроль над торговыми путями. Дело несомненно важное, но не быстрое.

Софья с Еленой, эти родственные стихийные бедствия и особо одаренные шпионки, пользуясь ситуацией, тоже усвистели, но ближе не к южному, а к западному порубежью. Польша, с ней всегда все смутно и беспокойно. Пусть большая часть желавших оттуда убраться уже сделала это, но кое-кто еще оставался. А поиски затаившихся почитателей старых богов там свирепствовали. Костры разгорались все ярче, и делалось это все более нарочито. Поэтому сестры и решили самолично посмотреть, что творится близ рубежей. Заодно и советами помогут местным, их таланты умалять никто не собирался. Да и вообще, Гуннар им намекнул, чтобы жрицы Лады аккуратно так сворачивали активную деятельность на землях польских. Слишком горячо там становилось. В буквальном смысле, ведь костер он такой, шутить с ним не стоит.

Так что, как ни крути, из числа ближних людей в Киеве почти никого не оставалось. Даже Рогнеда, и та решила свой родной Полоцк проведать. Просто так, без особых целей.

Плохо ли это? Ни в коем случае. Система уже выстроена, она спокойно работает себе и не нуждается в каждодневных корректировках. Разумеется, в центре, то есть в Киеве, обязан постоянно присутствовать кто-то из числа имеющих право принимать решения доверенных лиц, ну да это всегда так. И явное доказательство работоспособности – моя отлучка на переговоры в Переяславец не вызвала никаких сбоев. Так что…

Ну а сейчас надо вставать и идти повидаться с побратимами. Наверняка они не просто так меня видеть хотят. Магнус так и вовсе нутром все грядущие сложности чует. Говорит, что боги помогают! Ну что ж, посмотрим, чем на сей раз они его «порадовали». А может, и впрямь порадовали, без всяких иносказаний? Да нет, вряд ли. Змейка же ясно выразилась, что у венедов что-то непонятное и неприятное творится. А что там гадать, скоро все узнаю. Вот только прекрасную воительницу с колен сниму. Отсидела уже, однако. Или на руках ее понести? Не, нельзя, попадающиеся по дороге люди из числа прислуги будут ошарашены по самое не балуйся. Вот ведь незадача! Приходится блюсти этикет, будь он неладен.

Все ж неплохо, что в великокняжеском дворце, где я с определенных пор обитаю, нет такой тяготящей помпезности, как в той же Византии, к примеру. Хотя определенные подвижки к этому при предыдущем обитателе были, чего греха таить. Владимир, он ведь был ба-альшим поклонником всего ромейского, причем старательно перенимал самое, на мой взгляд, худшее: веру, образ мыслей. Излишнюю помпезность обстановки, вычурные церемониалы. Радует лишь то, что быстро подобное он внедрить не мог, поэтому и откатить все в состояние, бывшее при Святославе Великом, особого труда не составило.

Про побратимов я и не говорю. Магнус был, как я его понимал, сторонником минимализма, пусть и не ведал подобного понятия. Гуннар… тот легко вживался в любую остановку, она для него была лишь фоном. Декорациями и не более того. Основная страсть Бешеного – интриги, тайная и нескончаемая война против всех.

Вот, кстати, и они. Сидят себе за столом, на котором вперемешку разбросаны бумаги и кубки, грубовато выполненные карты и несколько серебряных тарелок с остатками чего-то съестного. И спорят, причем явно давно и самозабвенно. Даже на нас, вошедших в комнату, обратили внимание лишь тогда, когда я захлопнул дверь, отрезая помещение от внешнего мира и оставшейся снаружи охраны.

– Шума много. А что насчет толку?

– Мра-ачный, – протянул Бешеный, выдохнув в мою сторону незримый, но очень хорошо ощущаемый клуб перегара. – А мы тут… делами занимаемся. Магнус пришел, вот и занимаемся. А до этого я отдыхал! Хорошо, с девицами… Двумя сразу!

– Рад за тебя. Но может, ты и дальше… отдыхать пойдешь. После вина, оно полезно будет.

– Не-не-не, – активно замотал головой побратим. Да так сильно, что будь на его месте кто посубтильнее, я бы забеспокоился. – Дела венедские, они важнее девиц… Они никуда не убегут.

– Венеды?