– Вы ошибаетесь, – сказал Гришин спокойно, не делая попыток вырваться. Он уже понял, что люди Афанасьева, которых по его же просьбе в лесу было слишком мало, потеряли его из виду. Теперь ему нужно было во что бы то ни стало выиграть время, продержаться, пока его тут не найдут. Если найдут вообще… – Я не из милиции, я из газеты.

– Да? – поднял брови Седой, сделав знак Морпеху отпустить пока пленника. – Из какой такой газеты? Из милицейской?

Бандиты издевательски заржали. Седой шагнул ближе, заглянул в глаза Гришину. Тот глаза сразу не опустил, но, чтобы не переборщить, спустя несколько секунд неторопливо их отвел, признавая власть Седого.

– Почему из милицейской? Из обычной московской газеты.

– Говорит, из Москвы приехал, – вставил Клоп, беспокойно глянув на Морпеха. Не проговорился бы, дубина стоеросовая, про деньги…

– Из Москвы? – удивился Седой. – Чего это Москве тут понадобилось?

Гришин повторил свой рассказ о звонке местного репортера и его пропаже. Седой слушал молча, сдвинув густые брови.

– Делать вам, что ль, нечего, из-за такой ерунды сюда летать? – он покачал головой и уселся на лавку. – Не верю я тебе, вот что. Ну-ка, Пиня, дай сюда его сумчонку. Морпех, глянь карманы…

Пока Морпех обыскивал Гришина, Седой тщательно осмотрел содержимое его сумки. Ничего особенно он там не нашел: пара чистых носков, платок, пачка газет, свежий блокнот, две ручки, ключи, складной безобидный ножик, сигареты, зажигалка. В карманах Гришина Морпех обнаружил только редакционное удостоверение и тощую пачку денег.

– Чтой-то не богато, – хмыкнул Седой, глядя на гостя. – Журналист, а диктофона нет. Как разговор-то наш будешь записывать?

– А мне диктофон не нужен, – сказал Гришин. – Я хорошо запоминаю. А что надо – в блокнот записываю. Мне так привычней…

– Ну-ну… Оно, конечно, кому как ловчей… А мобильник твой где? В ментовке оставил, чтоб мы в его записную книжку не заглянули?

Гришин не ожидал такой проницательности от людей, казалось бы, далеких от последних достижений цивилизации. Действительно, свой сотовый телефон, в котором значились номера его сослуживцев, – капитан такой-то, майор такой-то, – он на всякий случай – чисто по оперативной привычке – оставил в кабинете Афанасьева. И вот теперь попробуй объясни этому гестаповцу, почему у столичного жителя, да еще крутого журналиста, нет при себе мобильного телефона, в то время как чуть ли не каждый школьник обзавелся сим атрибутом быстрой связи.

– Зарядное устройство село, – нашелся Гришин. – Оставил в гостинице подзаряжаться. Зачем мне здесь мобильник нужен?

– А и правда – незачем, – согласился Седой. – Все одно мы бы тебе не дали своим дружкам из ментовки позвонить.

– Тот дядей своим, ментом, вздумал пугать! – громко вставил Клоп, очевидно, думая позабавить этим Седого и всю компанию.

Но Седой так зыркнул на него, что Клоп обмер от страха.

«Все правильно, – не показывая вида, что понял, сделал вывод Гришин, – они привели Цыбина сюда, допросили и убили. Похоже, и меня ожидает такая же участь. Теперь они меня точно не выпустят».

Три амбала по-прежнему стояли вокруг него тесной кучкой, глядя на Седого в ожидании сигнала. От языков пламени по их уродливым лицам бегали зловещие красные тени. Пыльные лучики света скупо сочились из оконных щелей. Седой почему-то медлил. То ли сомневался, стоит ли убивать еще одного человека, то ли хотел что-то выведать.

– Я не понимаю, в чем проблема, – сказал Гришин, делая вид, что не понимает серьезности происходящего. – Мне сказали, что не против кое-что сообщить о том, что меня интересует. Я заплатил тысячу рублей и полагал, что получу нужную информацию. Если вы не хотите говорить – будьте добры, верните деньги, и я сегодня же улечу обратно…