15. В ловчей яме

Бэркэ провёл всю осень в тордохе Килтыроя – старика, который нашёл его у реки. Он почти поправился от нанесённых ран – и всё благодаря уходу и заботе молчаливого, как и он сам, сухощавого и быстрого в движениях старика. Во взгляде этого пожилого человека читалась житейская мудрость, а его пальцы умело обрабатывали раны. Шрамы от ударов пальмы и ранения стрелой почти затянулись. Через всё лицо – сверху вниз и чуть наискосок – теперь тянулся длинный аккуратно зашитый шрам. Бэркэ временами, задумавшись, непроизвольно ощупывал своё лицо, водя пальцами по шву. В эти минуты в его глазах отражались мучительные воспоминания. В первые дни, пробуждаясь от беспокойных снов, в которых ему являлся предводитель шитолицых, он часто не мог сообразить где он находится. Лицо Хонгу всплывало перед его внутренним взором – лицо не мужчины, а злого духа, прячущегося в тени. Бэркэ вспомнил яркую серебристую вспышку перед глазами и последовавшую за ней боль лица. После того дня, как он очнулся, они с Килтыроем ни разу не говорили о тех событиях. Старик, догадываясь о душевных ранах спасённого им парня, старался не напоминать о них, занимаясь лечением ран физических. Ухаживая за раненым, Килтырой даже получал какое-то удовольствие, словно вспоминая былые дни. Эти двое подружились и понимали друг друга с полуслова. Бэркэ, окрепнув, все чаще выбирался из тордоха на свежий воздух и часами метал нож и топорик в цель.

В вышине стаи гусей, расклинивая небесную синеву, беззвучно проносились на юг. Однажды утром, Бэркэ, выбравшись из тёплого жилища наружу, зажмурился от непривычной картины. Окружающий лес весь покрылся белым от выпавшего снега. Солнце было закрыто серыми облаками, и белые снежинки кружась беззвучно падали на землю. Подставив своё лицо небу, и закрыв глаза, Бэркэ поймал несколько снежинок ртом. Пройдя несколько шагов, по как ему показалось оглушительно хрустящему насту, он присев, скатал снежок. Воспоминания заставили его улыбнуться. «– Кидайте, олени! Все равно не попадёте – крикнул хвастливо Толбочоон, ухая и подпрыгивая по первому снегу. Бэркэ и Бузагу одновременно начали кидать в него снежками. Первые броски не попали в цель, но вскоре, один из снежков Бэркэ, впечатался Толбочоону прямо в глаз. Синяк красовался долго, и им, каждый раз видя лицо Толбочоона, приходилось прилагать немалые усилия, что бы спрятать улыбку.» Слепленный снежок, так и не устремившись к какой-либо цели, выпал из рук Бэркэ. Пришла пора Великой Добдурги – осенней поры когда замерзают реки и страждущие путники отправляются в путь – дорогу. Пришла пора расставания. Бэркэ хотел подарить старику единственную оставшуюся у него ценную вещь – охотничий нож, но тот отказался.

– Вряд ли ты меня послушаешь, Бэркэ, но все же прими мой совет, – тщательно подбирая слова, тихим и тонким, немного сиплым голосом проговорил старик. – Забудь об этом. Попробуй начать жить заново, заведи семью. Месть и мысли о ней не дадут тебе покоя и не сделают тебя счастливее. Плохое поселится у тебя внутри и съест тебя.

Бэркэ, внутренне не согласившись со сказанным, нахмурился, но все же кивнул, и после короткого прощания они расстались. Старик, не оборачиваясь, подошел к оленям, поправил уложенные тяжелые потки и ловко вскочил в седло. Бэркэ с хмурым выражением на своем простом, честном лице посмотрел ему вслед. Рогатые помощники, глядя на своего хозяина с безнадежной покорностью, бодро зашагали и вскоре скрылись в лесу.

Бэркэ, добравшись до своего урочища, занялся подготовкой к длинной и суровой зиме. По первой пороше он добыл молодого лося и заготовил впрок мяса. Всю зиму он не покидал своего жилища. Лишь один раз навестил людей, приходившихся ему дальними родичами. Ежедневно занимаясь с оружием и не жалея себя, он тренировал ослабленное ранами тело. Его новый лук с каждым днём бил все точнее, и вскоре Бэркэ ощутил, что к нему вернулись сила и ловкость молодого организма. Пришла весна, но он решил не ехать на весеннее празднование наступившего нового года – на встречу, которая раз в году собирала все роды его племени.

Прошёл почти год с тех пор, как он потерял своих друзей. Пролетело жаркое лето, и в один из первых осенних дней Бэркэ отправился проверять свои ловчие ямы. Отмахиваясь от надоедливой мошкары, он осторожно пробирался сквозь лес. Тихо приближаясь к одной из ям, он вдруг услышал из неё чьи-то крики. Осторожно заглянув внутрь, он обнаружил сидящего на дне молодого человека. По перепачканной землёй одежде было видно, что он был из рода саха. Увидев Бэркэ, он неуклюже вскочил, но тут же, поскользнувшись, упал. Телом он был грузен, из разорванной дохи выглядывало выпуклое пузо. Он испуганно посмотрел на Бэркэ, но вскоре понял, что тот не причинит ему вреда.

– Кто ты? – спросил его Бэркэ, немного коверкая слова на языке саха.

– О! Догор! – обрадованно отозвался незнакомец. – Я Долгоон! Я провалился в эту яму, будь она неладна!

– Зачем? Что ты тут делаешь?

– Я заблудился. Потерял коня в темноте, пошёл его искать и упал. Помоги мне, атас! Вытащи меня отсюда!

– Ты один? – настороженно спросил Бэркэ.

– Да, да, я один! Совсем один.

– Что ты здесь делаешь один? – немного удивившись, спросил Бэркэ.

– Я… – неуверенно начал парень. – Я ищу свою невесту.

– Невесту? – ещё более удивленно спросил Бэркэ, окинув его придирчивым взглядом. Он огляделся вокруг, и попросив прощения срубил небольшую березку, скинул её в яму и после нескольких попыток с трудом вытянул оттуда тяжелого парня. Вскоре они сидели у костра, и Бэркэ угощал незадачливого жениха остатками своей провизии.

– Ты хороший человек, догор! Помоги мне. Люди должны помогать друг другу.

Долгоон, уплетая мясо, без устали благодарил своего спасителя, попутно рассказывая о своих злоключениях. Выслушав его рассказ, Бэркэ подивился наивности парня и его глупости: отправиться на поиски пускай и невесты, но одному, не зная дороги… В места с враждебно настроенными племенами… Не сумасшедший ли он?