Он любил одиночество и не любил его, и так было всю прожитую им жизнь. Он метался между двух огней. Например, ему нужно было, чтобы его не тревожили, и вместе с тем ему был нужен лучший друг, а точнее подруга. Но как назло в «Норманне» такая возможность у него бы и не появилась. Ему было интересно, сможет ли он с кем-нибудь подружиться?

Он не хотел, чтобы с ним произошло то, что было в Барлете на границе с Коннектикутом. Тогда у него было прекрасное время. Ни телефона, ни писем, ни газетных статей. Он играл в баскетбольной команде школы. Нельзя сказать, что он приносил им победы, но и не способствовал поражениям. У него была маленькая роль солдата с мушкетом в школьном представлении, посвященном Американской Революции. Ему нужно было произнести текст, помещающийся в шести строках. Его лучшим другом был Херви Снайдер, у которого он взял прочитать роман «Восемьдесят седьмой участок» Эда МакБейна, затем последовали книги о подвигах Стива Керрила, Мейера Мейера и других. Еще сорок книг ждали, когда он их прочтет. И больше всего Хлоя Эпстейн — лучшая его подруга. Он повстречался с ней на первой своей школьной вечеринке. Это было в восьмом классе. На нем был лучший отцовский галстук синего цвета в белую полоску. Он неловко стоял, прислонившись к стене. Ди-джей менял пластинку за пластинкой. «Дамы приглашают кавалеров…» Появившись внезапно из толпы и представ перед ним, Хлоя пригласила его на танец: «Только не говори «нет» — это меня оскорбит…» Они начали танцевать, сначала неловко, наступая друг другу на ноги, затем, наконец, они поймали ритм. От нее веяло запахом мяты. Их щеки плотно прижались друг к другу, и он почувствовал, как тает от нежности. Затем, оставшись вдвоем, они говорили. А на следующий день они говорили снова — обо всем. Хлоя была еврейкой, а Денни — католиком. Никогда прежде он не встречался с евреями, а ей не приходилось по-настоящему беседовать с католиком. Ни кого из них не пугали религиозные различия, а даже наоборот — удивляло сходство традиций и обычаев: Ханука и Рождество, бармицва и конфирмация, Пейсах и Пасха.

Маленькая, смуглая и энергичная она напоминала птичку-колибри, летящую со скоростью шесть миль в час и тут же неподвижно зависающую в воздухе. Она была нетерпеливой, разговорчивой и постоянно находящейся в движении: «Сделаем так, сделаем наоборот». Они писали друг другу записки, в одной из них она написала: «Люблю», отчего у него в груди заплясало сердце — слова из песни на одной из старых отцовских пластинок. Все было замечательно. Пока не случилось это. Проклятие.

Он весь аж передернулся, снова подумав об этом. Он встал и направился обратно в школу, стараясь оттянуть время, потому что следующим был урок английского языка мистера Армстронга, любимой игрой которого было ловить невнимательных.

На школьных ступеньках его остановил Джимми Барк — первый из немногих учащихся этой школы, кого Дэнни уже знал по имени. Он возглавлял совет учащихся старших классов и выступал с приветственной речью на церемонии начала нового учебного года «Добро пожаловать в «Норманн»». Когда он стоял на сцене, то выглядел приятно, сочетая в себе доверие и скромность.

— Ты — Дэнни Колдберт, правильно?

Дэнии кивнул, при этом немного вздрогнув. Он не ожидал, что на территории этой школы кто-то вообще может к нему обратиться.

— Послушай, в этом году мы организуем новый совет учащихся, — начал Джимми. — И нам нужно по два представителя из каждого класса. Возможно, тебе это будет интересно?

— Почему я? — не в шутку удивился Дэнии.

— Ты — новенький. А нам нужны свежие силы, новые идеи.

— Я даже не знаю… — несколько опешив, ответил Дэнни. Ему не хотелось быть членом совета учащихся Подготовительной Академии «Норманн». Однажды, зайдя в публичную библиотеку Барстофа, он держал в руках книгу, которая называлась: «Сепаратный мир». Позже он подумал: «Я объявил сепаратный мир». И ему захотелось сказать это Джимми Барку, но, конечно, он этого не сделал.

Отступив от Дэнни и показав рукой на административный и учебные корпуса, Джимми Барк сказал:

— В «Норманн-Прип» все выглядит неплохо, ведь так? — и грустно закачав головой, он продолжил. — Далеко не во всем. У нас замечательная школа, без наркотиков, без оружия. Но без проблем не бывает. Среди нас попадаются парни, которые хулиганят в толпе, расталкивают других локтями, обижают младших. Все, как и в других школах. Но здесь это выглядит еще хуже. Нас мало, всего лишь сто учеников. Мы намного уязвимей…

Дэнни пока не замечал проблем, о которых говорил Джимми Барк. Правда, на самом деле он успел заметить пока еще не многое.

— Мне еще столько здесь придется изучать, — сказал он. — Дай бог успеть все. Не думаю, что у меня есть время участвовать в каком-нибудь совете.

Задумавшись, Джимми кивнул, его брови нахмурились, а глаза стали меньше, но затем он вдруг воспрянул, в его глазах зажглись огоньки надежды.

— Тебе не нужно прямо в этот момент принимать какое-либо решение. Ты можешь об этом подумать, взвесить…

Дэнни восхищался такими парнями как Джимми Барк, которые страстно верили в возможное и никогда не принимали «нет» в качестве ответа.

— Ладно, — ответил Дэнни, понимая, что его ответ пока еще ничего не меняет.

Позже, по дороге домой он гадал, так ли ему нужен этот сепаратный мир. Возможно, в «Норманн-Прип», но не дома, не с отцом, не сейчас, когда снова начал звонить телефон.