Я в смятении зажмурилась, но только что увиденное продолжало стоять перед глазами. Это было…ужас, как неприлично. И бесстыдно. И порочно. Но безумно заводило. Щеки горели огнем, желание растекалось по телу, пульсировало, вспыхивало жаркими искрами.

– Юля-стесняшка… – Мужские пальцы удивительно нежно погладили подбородок, чуть приподняли.

Мягкие теплые губы невесомо коснулись моих, отступили. И снова прижались, немного сильнее. Я зачарованно вздохнула, приоткрыв рот. Его язык быстро скользнул внутрь, поддразнивая и искушая. Его вкус, его запах, подрагивающие пальцы, упоительно сладкие прикосновения, от которых из горла рвутся томные стоны…

Он целовал не спеша, легонько покусывая нижнюю губу. И контраст между этой ленивой неспешностью и возбуждением, разлитым в воздухе, упирающемся в живот налитой мужской плотью, пьянил покрепче вина…

Потом поцелуй стал глубже, жарче, требовательнее. Одной рукой он придерживал мой затылок, не позволяя шевельнуться, второй гладил шею, вверх-вниз, вверх-вниз. Сердце колотилось все сильнее, грохотало в ушах, сотрясало груди, и они терлись о прохладную ткань его рубашки. Он провел горячей ладонью по напрягшимся соскам. Я застонала прямо в его рот, изогнулась, плотнее вжимаясь в его руку.

И словно плотину прорвало. Необузданное желание, горячее, сильное, острое, вырвалось из-под контроля, снеся к чертям осторожность и сдержанность, закружило, швырнуло в бездну колючего жара и безумного наслаждения.

Я открыла глаза и кое-как села. В голове плавал туман, тело, до ушей наполненное негой и сладким бессилием, двигаться не желало. Поправив лифчик и чулки, я одернула платье и поискала взглядом недостающие части одежды. Трусиков нигде не было видно, одна туфля валялась почему-то у входа, вторая обнаружилась на столе у босса. Сам босс, бодрый и свежий, стоял у окна и застегивал ворот рубашки, которая, кстати, даже не помялась. Вот как ему это удается, а?

Вздохнув, я поднялась с дивана. И покачнулась: ноги тряслись, словно я только что пробежала марафонскую дистанцию. С препятствиями. Туда и обратно. Два раза. От окна донесся смешок. Весело ему, ага. Я сердито покосилась на босса. Тот смотрел на меня таким взглядом, будто хотел сказать что-то очень важное, серьёзное, но не решался начать разговор. Впрочем, о чем это я. Чтобы он, да на что-то не решился? Я схватила со стола туфлю и нацепила на ногу.

– Вот именно поэтому я и против романов на работе, – внезапно выдал босс, застегивая последнюю пуговицу на рукаве.

Выглядел он, как всегда, безупречно. Почти. Я задумчиво протянула руку и выдернула из кармана брюк торчащие трусики.

– Да-да. На работе могут быть либо романы, либо работа, – невозмутимо добавил босс. – А если совмещать, получается чёрт знает что.

Я бы не стала то, что мы сейчас творили сначала у дверей, потом на столе, а затем на диване, называть «чёрт знает что». По-моему, это было просто божественно. Но, кажется, не все здесь разделяли мою точку зрения.

– С завтрашнего дня ты уволена.

Ха-ха. Как смешно.

– Здорово! – кивнула я, развернулась и похромала к двери. – Алина умрет от радости. – Нацепила вторую туфлю и с облечением выпрямилась. Так-то лучше. Устойчивее.

– Ничего, справится. Возьмем временного помощника. Не проблема.

– Временный помощник временного помощника, – пробормотала я, с сомнением глядя на кружевной комочек в руках.

Надевать или не стоит? С одной стороны без них неприлично, но с другой…

– Алина не временная. Она передумала, – сказал босс.

Ух ты. Интересно, когда? Мы целые дни проводили вместе. И ни разу, ни разу Алинка не обмолвилась ни словечком, что передумала!