На кухне мама наливала себе в кружку кофе. В черных слаксах и белой блузке, она уже ничем не напоминала ту измотанную женщину, которую я видела в больничной палате. Управляющая филиалом местного банка, мама могла распоряжаться своим временем и, когда по утрам я уходила в школу, только садилась завтракать. Самым напряженным днем у нее была среда. По четвергам у мамы были дела в Хантингтоне, поэтому она уезжала туда в среду после работы и возвращалась домой поздно вечером в четверг.

В остальные дни недели, после того, как нас оставил отец, наши утренние встречи на кухне стали традицией.

Мама взяла со стола и протянула мне завернутые в салфетку пирожки «Поп-тарт»[7]. Один для меня. Один для Линдс.

– Ты ко всему готова? – спросила она.

– Ко всему, – ответила я, забирая сверток с выпечкой. – Спасибо.

Линдс наклонилась и поцеловала мою маму в щеку.

– Вы – супер. Поджаренные «Поп-тарт». Мне мама по утрам вручает только чашку кофе.

Мама рассмеялась.

– О, держись подальше от кофе, и как можно дольше. – Прислонившись к рабочему столу, она повернулась ко мне. – Ты не передумала? Я уверена, в школе поймут, если ты не придешь, и я могу позвонить в банк. Там тоже поймут.

Вчера она весь день опекала меня, как мама-медведица. Что и говорить, приятно, когда выполняют любую твою прихоть, но я не допускала и мысли о том, чтобы пропустить первый день школы.

– Я в порядке. Серьезно. И я хочу пойти в школу.

Линдс прошла мимо меня, скорчив гримасу.

– Послушай, нам пора, – нетерпеливо сказала я, пятясь назад. – Люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. – Мама глубоко вздохнула, снимая свой пиджак со спинки кухонного стула. – Напиши мне, как только придешь в школу и когда будешь уходить, ладно?

Я кивнула, догадываясь о том, что в ближайшие месяцы мне придется постоянно докладывать о своих перемещениях.

На улице ярко светило солнце, и, нацепив солнцезащитные очки, я спустилась с крыльца, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Когда я оказалась на тротуаре, странное ощущение пробежало волной вдоль позвоночника. Крошечные волоски на руках встали дыбом. У меня возникло такое чувство, будто…

Я крепче вцепилась в ремень сумки. Несмотря на слепящее солнце, меня вдруг зазнобило, и тело будто сковало льдом. Вздох застрял в саднящем горле.

Линдс остановилась рядом со мной, нахмурившись.

– Что такое?

Я обернулась, ожидая увидеть маму в дверях, но ее там не было. На крыльце тоже никого. Только легкий ветерок раскачивал старые деревянные качели, подвешенные в углу. Я оглядела двор и площадку перед домом. С того места, где я стояла, просматривался капот моей «Джетты».