Мама внезапно поворачивается ко мне. Ее лицо становится очень серьезным, что совсем на нее не похоже.
— Послушай, у нее были тяжелые времена, Джулс. Ты не знаешь и половины. Бедная девочка так много всего пережила.
Бедная девочка. Тогда я это чувствую. Я думала, что уже привыкла. И со стыдом понимаю, что все не так: за грудной клеткой я ощущаю маленький укол ревности.
Я делаю глубокий вдох. Напоминаю себе, что вот она я, выхожу замуж. Если у нас с Уиллом будут дети, их детство не будет похоже на мое — мама со своей вереницей любовников, все эти актеры вечно «на пороге серьезного прорыва». Кто-то находил мне укромный уголочек, прямо на верхней одежде, чтобы я могла поспать на бесконечных тусовках в Сохо, потому что мне было всего шесть, а всех моих одноклассников родители уже несколько часов назад уложили в кроватку.
Мама отворачивается к зеркалу. Она щурится на свое отражение, собирает волосы, скручивает их на затылке.
— Надо хорошо выглядеть для новоприбывших, — говорит она. — Ну разве они не
О
Оливия и понятия не имеет, как хорошо ей жилось, как ей повезло. У нее все было нормально. Когда ее отец, Роб, был дома, мама становилась этакой образцовой матерью: готовила обед, отправляла ее спать в восемь вечера, у Оливии была комната с кучей игрушек. В конце концов маме надоело играть в счастливую семью. Но уже после того, как у Оливии случилось полноценное, счастливое детство. Уже после того, как я начала
Меня так и подмывает что-нибудь сломать. Я хватаю свечу «Сир Трюдон» с туалетного столика, сжимаю ее и представляю, каково это — смотреть, как она разлетается вдребезги. Я больше так не делаю — теперь у меня все под контролем. Я точно не хочу, чтобы Уилл увидел эту мою сторону. Но в кругу семьи я понимаю, что деградирую, что позволяю всей этой мелочности, зависти и боли вернуться, пока не становлюсь подростком-Джулс, которая расписывает план, чтобы сбежать. Я должна быть сильнее этого. Я проложила свой путь. Я построила все сама — нечто стабильное и сильное. И эти выходные это только подтверждают. Мой победный марш.
Я слышу, как за окном глушат мотор лодки. Наверное, Чарли приехал. С Чарли я почувствую себя лучше.
Я ставлю свечу на место.
Ханна. Плюс один
К тому времени, когда мы наконец-то достигаем более спокойных вод бухты, меня уже трижды стошнило, я промокла, промерзла до костей, чувствую себя выжатой, как тряпка; я цепляюсь за Чарли, как за спасательный круг. Не знаю, как я выйду из лодки, потому что ноги ватные. Интересно, Чарли стыдно появляться со мной в таком виде? Он всегда ведет себя немного странно с Джулс. Моя мама назвала бы это «задирать нос».
— Вот, смотри, — говорит Чарли, — видишь там пляжи? Песок и правда белый.
Я вижу, как море на мелководье приобретает изумительный аквамариновый оттенок, как свет отражается от волн. С одного конца остров срезается крутыми утесами и гигантскими выступами. На другом конце, прямо на мысе, стоит кажущийся издалека крошечным замок, возвышающийся над несколькими обрывами и грохочущим внизу морем.
— Посмотри на замок, — говорю я.
— Думаю, это «Каприз», — решает Чарли. — По крайней мере, так его называла Джулс.
— Да уж, богачи любят всему придумывать названия.
Чарли оставляет это без комментариев.
— Мы будем спать там. Так здорово. И это отличное развлечение. Я знаю, что этот месяц всегда дается тебе непросто.