Натали подумала о фотографии в квартире.
– Вот кого я наверняка и видела на фотокарточке.
– Она пропала к моменту прибытия полиции, так что возможно, – сказал Кристоф. – Я только сегодня узнал, что доктор Фоше был ученым, который экспериментировал с кровью и магией, как Энар. У него не было такого же прорыва, но он шел по тому же пути.
Натали едва могла выговорить слова:
– Еще один… еще Энар?
Кристоф кивнул, а Стэнли запрыгнул на диван между ними.
Это и меняло все, и не меняло ничего. Если не поймать мадам Резню, то у них останутся разложенные, но не сплетенные нити.
– Также, – начал Кристоф, отводя взгляд, – мне нужно было придать значение сну тети Бриджит и, что важнее, твоей вере в него. Я так хотел, чтобы это все скорее закончилось, что как только появился подходящий подозреваемый, я перестал видеть другие пути. Приношу извинения за ложные надежды и переживания, которые я вызвал.
Натали хотела на него обидеться, хотя бы немножко. Но потом она взглянула на его кривоватый зуб, в эти голубые глаза, послушала его добрый и ободряющий голос, пропустила все сказанное им через голову и сердце. Нет, она не могла на него разозлиться.
– Я тебя прощаю, – сказала она. – В остальном мы составляем… хорошую команду.
Осторожная улыбка тронула его губы.
– И я принес тебе булочку с шоколадом.
– И ты принес мне булочку с шоколадом?
Натали отломила кусочек и предложила ему с ухмылкой. Они еще поговорили, и, после того как он ушел, остался его древесно-лемонграссовый запах. Хотела бы она этот запах закрыть в бутылочку и поставить на полку рядом с другими памятными вещицами.
Глава 48
На следующий день
Больше стало известно о жертве: Пинчон, возраста 40 лет, не имел родственников и жил с матерью до ее смерти в 1884 году. С того момента его единственной компанией были сиделки, заходившие раз в день, – одна из них и обнаружила тело.
«Дверь была не заперта, когда я пришла, – сказала медсестра Пинчона (имя ее скрыто из соображений безопасности). – Я хотела достать ключ с притолоки. Но его там не оказалось. И месье Пинчон всегда кричал мне приветствие, как только я заходила, если только не спал. Затем я обычно шла прямо к нему, и он брал меня за руку и благодарил за визит. В этот раз он не поздоровался и не храпел. Я… мне было страшно смотреть».
На этих словах медсестра расплакалась и попросила минутку на то, чтобы успокоиться. «Я осторожно вошла в его спальню и не поняла, на что смотрю. Его шея, грудь, руки были залиты кровью, будто его в ней искупали. Когда я приблизилась, то увидела одну глубокую рану здесь, – она показала на основание горла, – закричала побежала вниз, к домовладельцу, и стала стучать в его дверь».
Медсестра сказала, что Пинчон принадлежал к Озаренным, по его собственному признанию. Он никогда не раскрывал ей природы своего дара, говоря, что «это уже не имеет значения».