Вот же проклятие!

— Пожалуйста, успокойся, — я заговорила с эльфом, словно с пугливым диким животным — мягко и терпеливо. — Никто тебя не тронет. Ты под защитой эйхарри. Слышишь? Под моей защитой. Я позвала целительницу, чтобы залечить твои повреждения.

— Мне нужен красивый и здоровый любовник. — Чтобы не выпадать из образа злодейки, пришлось повернуться к Мойле и шепотом объяснить ей свои мотивы. Дать понять: никакого милосердия — лишь холодный расчет. — В таком состоянии, как сейчас, он не сможет меня удовлетворить. Да и чужие метки на его теле меня нервируют. Убери их. Хочу наставить свои.

Я старалась говорить тихо, но эльфийский слух оказался не хуже драконьего, и в другом конце шатра раздался яростный вздох. Оружия среди мебели пленник не нашел, зато обнаружил длинную палку, к которой крепился светильник с магическим пламенем, и использовал ее в качестве боевого посоха. С этим посохом он бросился на меня в безумной попытке убить или быть убитым. Глупый, самонадеянный эльф. Его атаку я отразила играючи. Раз — и сломанная палка валяется на полу, а мои пальцы сжимают горло пленника, перекрывая дыхание.

— Повеселился и хватит, — спокойно сказала я, чуть выпустив когти, чтобы охладить пыл этого воинственного придурка. — Побереги силы для постели.

За спиной прозвучал смешок Мойлы. Я наклонилась к эльфу, к самому его уху, и зашептала так, чтобы слышали лишь мы двое:

— Я не буду тебя трогать, угомонись. Не обращай внимания на то, что я говорю своим людям. Просто доверься мне. Позволь Мойле заняться твоими ранами.

— Я не дам ей ко мне прикоснуться, — прохрипел он, вцепившись в мое запястье. — Умру, но она ко мне не притронется.

— А мне? Мне ты разрешишь к себе прикоснуться? Обещаю, что не позволю себе ничего лишнего.

Эльф недоверчиво сдвинул брови, но после долгих, мучительных раздумий кивнул. С облегчением я разжала хватку на его горле.

Целительницу пришлось отпустить. Перед уходом она дала мне заживляющую мазь и рассказала, каким заклинанием воспользоваться, чтобы добиться наилучшего эффекта.

— Что ж, — посмотрела я на пленника, когда мы остались вдвоем в интимном полумраке шатра. — Без помощи Мойлы лечение будет не таким быстрым, но боль и воспаление я сниму, да и, говорят, регенерация у вашего народа ускоренная. Удивительно, что все эти царапины до сих пор не затянулись. В чем причина такого медленного восстановления? Насилие — в нем дело? Душевное состояние эльфов влияет на физические процессы?

Пленник отвернулся, красноречиво показав, что не считает нужным разговаривать с врагом.

— Ладно, молчи. Садись на стул. Надо смазать твои раны.

И снова взгляд против воли опустился ему между ног. Заметив, куда направлено мое внимание, эльф вспыхнул и поспешил прикрыться.

— Я сам в состоянии это сделать. — Кончики острых ушей горели. Яркий румянец растекался по щекам.

— Нет, увы, не в состоянии. Сама по себе мазь малоэффективна. Наносить ее нужно, одновременно читая исцеляющее заклинание, а ты воин, не маг и не лекарь, верно?

Эльф поджал губы.

— Царапины, синяки, укусы — ерунда, а вот это, — я кивнула на его пах, старательно и бережно прикрытый двумя ладонями. — Не думаю, что стоит ждать, пока само заживет. Полагаю, эта штука тебе еще пригодится. Например, когда ты захочешь завести жену и детей.

Дернувшись, эльф метнул в меня взгляд, горящий такой адской злостью, что мне показалось, будто меня ударили.