– Слышала, Сандра. Читай дальше.

– Во ВША не открывают точное число абитуриентов, как и держат под секретом количество девушек.

– Ишь ты! Под секретом? Да понятно всё, – бабушка оторвалась от спиц. – Вот насколько больше стало желающих, столько и девушек. И ты, Альва, туда же! Зачем?

– Хочу, – твёрдо ответила я бабушке.

– Хочет! Девушка в твоём возрасте должна хотеть семью, а не учёбу.

– Ничего я не должна, – буркнула в ответ, стараясь, чтобы бабушка не расслышала.

– Неужели ты больше ничего не хочешь?

«Хочу лучше понять Тадеуса», – подумалось мне, но не стану же этого вслух говорить? Я притворилась, что слишком сосредоточена на вышивке и не ответила. Вот с каких это пор её стало интересовать, чего я хочу? Как раньше было? «Держи, Альва, это канва! Вышивай», или «Вот это называется клавесин, играй. Не играй! Руки у тебя будто из… не откуда надо растут», «Пой. Стой! Альва, не пой. В кого же ты такая уродилась, горе наше? Держи канву. Вышивай». И я вышивала.

– Привет, – Жан, как это обычно бывает, влез ко мне в окно.

Я тогда сидела в гордом одиночестве и гостей не ждала. Лишь кивнула в приветствии, всё ещё трудясь над вышивкой. Птичка выходила кривой, но я не расстраивалась.

– Не чувствуешь никаких изменений?

– Ты о чём? – опешила я.

– Ну, голова болит, в сон клонит, может, даже пучит?

– Ты в своём уме?

– Я да. Это ты сделку с демоном заключила, – Жан обиженно встряхнул нечёсаной головой.

– Предсмертных потуг не замечала.

– Это хорошо, – он как-то даже в плечах расправился и слез с подоконника в комнату.

– Слушай, – вспомнила я утренние размышления. – А ты об этой сделке никому не говорил?

Я отложила вышивку и наклонилась над разлёгшимся на моей кровати Жаном. Угрожающе сдвинула брови к переносице.

– Ты меня за кого принимаешь? – он в ответ привстал на локтях, да так быстро, что мы ударились лбами. – Я своих не сдаю!