— Нет, у итальянцев, как всегда, не хватает денег. Вот Витторио и поделился с Фредом[3] своей идеей. Джейн хочет опубликовать его предложение в виде статьи.
— Обязательно ознакомлюсь, Ваше Величество. Статья, я надеюсь, еще не готова в печать?
— Нет, Фреда «попросили» придержать ее до следующего издания альманаха.
— Отлично, Ваше Величество. Хотелось бы первым ознакомиться с этой идеей и оценить ее в полной мере, пока наши соперники не осознали ее значение. Но это все пока подождет, Ваше Величество. По-моему, сейчас у нас главной проблемой будут русские и германцы. Необходимо как-то помочь нашим азиатским союзникам, иначе они просто не выдержат напора русских. Может быть, для противодействия российским крейсерским операциям ввести конвоирование наших торговых судов крейсерами нашего флота?
— Оказаться тем самым на грани войны с Россией? Нет, Джек, это слишком рискованно. Особенно сейчас, когда у русских такой патриотический подъем, а кайзер готов в любой момент поддержать своего племянника.
— Ваше Величество, на наглость германцев у нас есть простой и эффективный ответ.
— Нет, Джек, и еще раз нет. Без союзников, без подготовки… Франция еще не готова, а на воды в Мариенбад я только собираюсь. Зато русские, кажется, уже осознали кое-что. Вчера их новый министр иностранных дел пригласил нашего посла и предложил начать переговоры по разграничению зон влияния в Азии. Они даже Персией согласны пожертвовать, хотя шах очень надеется на дружбу с русскими.
— Значит, Ваше Величество, они серьезно завязли со своим маньчжурским проектом. И я бы порекомендовал Вам, Ваше Величество, как можно быстрее съездить на воды и переговорить с австрийцами. Пока у русских серьезные трудности и японцы держатся, мы можем одним выстрелом решить сразу две проблемы — русскую и немецкую.
— Хороший ты парень, Джек, но уж очень спешишь, поверь своему королю. Признаю, конечно, что зерно истины в твоих рассуждениях есть. Надо любым путем спасать наших желтокожих союзников. Неплохо предложить лордам адмиралтейства перегнать в Вейхайвей побольше крейсеров, а в метрополии провести учения всех сил, включая эскадру береговой обороны. Только учения, думаю, для германцев и русских сейчас хватит и этого… — добавил король, увидев разочарованное лицо адмирала. Эдуард с сожалением вздохнул, переломил свое ружье и, убрав патроны из стволов в патронташ, повесил его на плечо. — Пожалуй, пора охоту заканчивать. Все равно за последние четверть часа нам не попалось ни одной птицы. С тобой, Джек и поохотиться как следует не получается. А ты сейчас найди мне Бальфура и пригласи после окончания охоты на чашку чая в библиотеке. Думаю, надо серьезно поговорить.
— Прошу прощения, Ваше Величество, я совершенно не хотел…
— Знаю, Джек, знаю. Не обращай внимания, это я так, ворчу по-стариковски, — улыбнулся Эдуард VII. — Все могут короли, вот только отрешиться полностью от государственных забот не в их силах, Джек. Так что, если будут предлагать тебе корону — беги от нее, как черт от ладана.
Российская Империя, Санкт-Петербург, конец сентября 1902 г.
Петр Николаевич еще раз, словно не веря своим глазам, перечел короткий текст на листе бумаги и всмотрелся в характерную подпись.
— Да-а, — невольно севшим от волнения голосом только и смог произнести он. И, вздохнув, резюмировал. — Carte blanche[4].
И откуда было знать собеседникам, что Николай-Петр прочел книгу «Les Trois Mousquetaries» (Три мушкетера), как на французском, так во всех имевшихся в библиотеках царских дворцов переводах на русский, от первого — тысяча восемьсот сорок шестого до последнего, девятисотого года, издания. Естественно самым любимым его героем стал кардинал Ришелье, а выданный им документ Николай запомнил наизусть. Так что в бумаге, увиденной Дурново четким почерком было написано: «То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага Государства. Января 1902 года 5 числа. Николай».
— Вы правы, Петр Николаевич. Именно carte blanche, — уверенно ответил канцлер, машинальным движением руки подкручивая правый ус. — Вручен лично Государем Императором при вступлении моем на сей пост. И посему, Петр Николаевич вы его сейчас берете, едете к себе на Фонтанку и действуйте… Хотя не мне вас учить. Вы в этом деле много лучше меня разбираетесь, чай не первый год товарищем(заместителем).
— А ежели вдруг они гвардию подымут? Ни жандармы, ни полиция ничего сделать не смогут супротив армии, — позволил себе усомниться министр внутренних дел Петр Дурново. — Надобно усиление. Лучше всего кавалерией и артиллерией. А Редигер, незадача такая, уехал.
— Полагаю, — ответил Игнатьев, — можно полностью положиться из пехоты на Преображенский и Семеновский полки, стрелков и на гвардейский флотский экипаж, а из кавалерии — на полки, которые мне лично доверяют: кавалергардов, гусар, кирасир, и, пожалуй, казаков. Приказ я отдам, вы же вышлите своего человека в казармы. Да, и пулеметчиков тоже прихватите. Как с войны сообщают, весьма эффективное оружие, особливо по толпе. О приказе не беспокойтесь, я вам этот документ отдам. А с Редигером свяжемся, он все ваши действия одобрит. Без сомнений…, - Игнатьев подумал с ехидцей, что если военный министр что-то не одобрит, то государь может очень не одобрить военного министра. А каков бывает в таких случаях обычно вежливый и воспитанный Император, не без дрожи вспоминают многие любители запустить руку в государственную казну.
— Вам в Мариинском тех жандармов, что со мной прибыли, не хватит, ежели нападение случится, — задумчиво заметил Дурново, бережно укладывая бумагу в портфель.
— Ничего. К нам еще из Гатчины выслали роту Сводного Пехотного полка. С парой пулеметов. Будут в течение четверти часа.