– Ах про суд он теперь вспомнил! Так вот и я тебя без суда и следствия здесь и прикончу! Приговор привожу к исполнению незамедлительно! К стенке, я сказал! – рявкнул Пётр и крутанул барабан. – Здесь нет трёх патронов. Если выпадет холостой, то у тебя появится шанс ещё немного пожить! И так до первого выстрела!

Задержанный отрешённо опустил голову и встал к стенке. Жорка и Сенька ничего не понимали, что происходит. Они попытались кинуться к Петру, но тот лишь отмахнулся от них наганом.

– Сидеть, где сидите и не мешайте мне! Я сегодня очень злой! Руки за голову, задержанный!

Коростылёв выполнил команду. Всё его тело ходило ходуном. Его бил самый настоящий нервный озноб. В комнате стояла полная тишина и в этой тишине отчётливо защёлкал вращающийся барабан нагана. Но тут дверь в комнату резко распахнулась и пороге показался Иван Михайлович.

– Что здесь происходит? – закричал он. – Опять, Афанасьев, самосуд устраиваешь! Сдать личное оружие!

Пётр нехотя обернулся и ответил:

– Только из уважения к вам, Иван Михайлович! – и протянул рукояткой вперёд свой наган.

– Караульный! – крикнул начальник убойного отдела. – В камеру обоих! Коростылёва в общую, а Афанасьева в одиночку!

Снова знакомые нары и глазок на железной двери, да тусклый свет и исцарапанные стены с облупившейся краской. Пётр, свернувшись калачиком, лежал спиной к двери. Внезапно залязгал её замок. Она открылась и молоденький, краснощёкий конвоир закричал:

– Заключённый, Афанасьев! С вещами на выход!

«Снова с вещами, которых у меня нет!», – усмехнулся Пётр и неторопливо слез с нар.

– Шевелись! Лицом к стене! – проявлял свой властный инстинкт молоденький солдатик.

Прошли несколько пролётов лестницы, длинный коридор и вошли в кабинет без таблички на дверях.

– Задержанный Афанасьев по вашему приказанию доставлен, товарищ майор!

– Идите! – приказал охраннику Иван Михайлович.

Только когда дверь за ним закрылась, из другой двери вышел мужчина, примерно в тех же годах, что и Пётр. Он кивнул начальнику убойного отдела, затем подошёл к задержанному и стал внимательно всматриваться в его лицо. С минуту он разглядывал Петра, а затем сел за стоящее у высокого окна кресло за столом и пригласил присаживаться своих гостей. По всему было видно, что он хозяин этого кабинета. Взял со стола папку. Это оказалось личное дело Петра.

– А знаете, Иван Михайлович, это даже лучше, что у Петра Ивановича такое лицо – его эмоции не так сильно будут видны. Его окружению, с которым ему придётся в дальнейшем работать, будет труднее понять о чём он думает. С другой стороны, он, конечно, излишне уникален по своей внешности, но при разумном подходе к порученному делу, это компенсируемо. А, насколько, мне известно, Пётр Иванович весьма разумен, хладнокровен и умеет принимать верные самостоятельные решения, что нам и потребуется для его дальнейшей работы. Плюс, безусловно, опыт войскового разведчика. Мы не знаем, Пётр Иванович, куда вас в дальнейшем забросит судьба и как скоро мы сможем наладить с вами контакт. Майор весьма хитрый противник. Он очень осторожен, любит перепроверяться. А нам никак нельзя допустить срыв операции! Поэтому, на первых порах – сбор информации, анализ и её классификация. И главное, – ищите архив Абвера! Мы же будем стараться отслеживать ваши перемещения, но, в крайнем случае, отправите с почтового отделения открытку с любым поздравительным тестом на имя Ковалёвой Анастасии Павловны и в ней укажите свой адрес для контакта. Вам с Анастасией Павловной ещё предстоит познакомиться. Для публики вы будете – жених и невеста. Поэтому отправка поздравительной карточки на её имя не должно у кого-либо вызвать особых подозрений. Вот эту книгу вы ей передадите при первой встрече. По ней она вас узнает.

Пётр взял в руки старый фолиант. Слегка потрёпанный томик, немецкое издание.

«Jungen Berthertz. Leipzig. 1774», – прочитал вслух и прокоментировал. – Копия оригинального издания «Страданий Юного Вертера».

– А вы не так и просты, Пётр Иванович! – удивился человек в штатском. – Знаете немецкий?