Гренка слегка дымилась.

– О Боже, простите! Я не заметила!

– Ага, а я заметил, – проворчал он. – Придется соскребать это ножом! – Он вытащил нож из сапога и со страдальческим выражением начал скрести гренку.

Это был единственный кусочек, и не так уж сильно он подгорел, Фейт так и хотела сказать, но Стивенс опередил ее:

– Не волнуйтесь, мисс. Мак у нас – мастер по соскабливанию горелой корки с тостов. Он частенько забывает вовремя убрать хлеб с огня. – Стивенс подмигнул Фейт, и она почувствовала себя лучше.

– Boт ваш завтрак. Ешьте, пока горячий.

Это был настоящий пир: золотистая яичница, толстые куски бекона и гренки, аккуратно поскобленные и щедро намазанные жирным местным маслом.

– Теперь, мисс Меррит, я думаю, пора вам рассказать свою историю, – сказал Ник, когда они закончили завтракать.

– Мою историю? – повторила она с не слишком убедительным невинным удивлением.

– Вы прекрасно знаете, что я имею в виду! – прорычат он. – Историю о том, как юная благовоспитанная английская леди оказалась одна во французских дюнах. – Его резкая прямота была намеренной. Сейчас не время для ложной гордости. Так дальше продолжаться не может. Последствия прошедшей ночи – не сумей он вовремя предотвратить их – были бы просто ужасны.

Она опустила глаза и пробормотала:

– Полагаю, через несколько недель об этой истории все равно будет судачить весь Лондон... – Она обняла колени и чуть-чуть пододвинула голые ступни к огню. Тонкие, изящные ножки были сплошь в волдырях.

Она надолго замолчала, и он не выдержал:

– Ну же, давайте рассказывайте! Как вы вляпались во все это?

Она подняла голову и окинула его холодным взглядом. Он попытался смягчить тон, сделать разговор меньше похожим на допрос:

– Я хотел спросить, кто виноват в вашем нынешнем затруднительном положении.

Она пожала плечами:

– Мне некого винить, кроме себя самой.

Ник сдвинул брови. По своему опыту он знал, что в большинстве людских проблем виноват кто-то другой.

– Как это?