Невелика разница – подразумевал, видимо, Бен, но Люси допускала, что в ней говорит мнительность.

– Если при мне кто-нибудь поднимет эту тему, я пресеку всякие обсуждения, – заверил Бен.

– Каким же образом?

– Скажу… ну, не знаю… «Вы, болваны, готовы поверить в любую чушь, да? Если я вам скажу, что миссис Маркс гуляет с Джастином Бибером, вы, наверное, и это передадите дальше».

Миссис Маркс не одно десятилетие работала в школе по совместительству и вела предметы цикла ИЗО, так что шутка получилась не слишком доброй; впрочем, Джастин Бибер вряд ли снизошел бы до преподавательского состава их школы. Но Люси понравилось это пренебрежение и недоверие.

– Спасибо.

– И вашим коллегам скажу то же самое.

– То есть это уже известно всем?

– Еще бы. Педагоги так же изголодались по волнующим фактам, как и учащиеся. Если не больше.

Люси нравилось время от времени вызывать радостное волнение, но только у немногочисленной когорты избранных, состоящей из возлюбленных и детей (ее собственных, разумеется, а не чужих). Но то, что творилось сейчас, было для нее внове: ряд шагов, упорядоченных и продуманных, сделал из нее знаменитость мелкого пошиба. Ее это не слишком радовало. Так, вероятно, ощущает себя прохожий, который попал на камеру, когда, уставясь в телефон, шагал по улице и провалился в люк.

В коридоре ей попался Ахмад – одноклассник Шеники.

– Здрасьте, миз Фэрфакс.

– Здравствуй, Ахмад. Оставили после уроков, провинился?

– Да чуток совсем. Короче. Чтоб вы знали… Я ни на что не претендую.

По дороге домой она придумала три-четыре различных ответа, каждый из которых мог бы убить его на месте.

– Семнадцать? – переспросил Джозеф. – Как так?

Нащупав пульт, он выключил телевизор. Все равно они собирались включить видео, чтобы посмотреть очередную серию.

– Дети любят все испохабить.

– Тебе стыдно?

– Конечно.