— Посмотрите на него, — толкнула мужчину в грудь. — У грозного Беркута так много принципов!
Артём схватил тонкое запястье и дёрнул непослушную девочку на себя. Крепко сжал её тело, как в тисках:
— Не искушай меня, Виктория. Есть огромный риск, что я наплюю на свои принципы, и тебе это... ой как не понравится. — Шепнул ей на ухо.
— Так наплюй! — зашипела в ответ. Выпуталась из крепких объятий и отступила на шаг. Скинула с себя его одежду, оставаясь в своих джинсах. — Наплюй! — уверенно.
Почти с вызовом. Его глаза сверкнули азартом. За секунду азарт перемешался с тьмой, поднявшейся со дна души.
Беркут положил руку на хрупкое плечо и с силой надавил, опуская Вику на колени. Вскинул брови вверх.
— Этого хочешь? — фыркнула, будто совершенно не удивлена. — Да, пожалуйста! — стянула с него спортивные брюки вместе с бельём. Опустила взгляд на слегка покачивающийся член. Он уже был налит возбуждением.
— Нет, — обманчиво нежно зарылся рукой в темные волосы. Заставил посмотреть на него: — Мне почему-то хочется заглянуть в твою душу.
— Обойдёшься!
— А это мы сейчас и узнаем, — рванул её наверх. — Снимай джинсы.
Переступив через свою одежду, мужчина лёг на кровать. Пристально следил за каждым её движением. В комнате было довольно-таки темно, но Вике показалось, что она сейчас легла на операционный стол, а его взгляд вспарывал её кожу острым скальпелем.
— Бельё тоже! — без замедления добавил мужчина.
Вдоволь насмотревшись на поистине красивое женское тело, Артём придвинулся к изголовью кровати:
— Иди сюда...
— Куда? — вспыхнула румянцем. До этого было всё просто. Он брал её как хотел. Никто никого не разглядывал. Почему сейчас не так?
— Сюда, — опустил красноречивый взгляд на каменный член. Артём быстро устал ждать и, дёрнув девчонку за руку, усадил сверху.
Бесспорно, его забавляла эта прелюдия, но уже дико хотелось, чтобы кожа к коже.
— Так, значит я у тебя второй? — опустил руки на бёдра и притянул девушку ближе. Заставил промежностью упереться в изнывающий член. — Но кончила ты только со мной. Я верно понимаю? — иронично спросил.
— Мы собираемся всю ночь разговаривать? — злилась. Но злилась только на себя. Потому что откровенное действо, начинало её возбуждать. Грудь налилась тяжестью, тяжестью налился и низ живота.
— Нет, ты можешь уже начинать... — закинув руки за голову, Беркут сверкнул белыми зубами.