– Думаю, да. – Я опустила взгляд на стол и начала рассеянно собирать кристаллики соли, высыпавшиеся из солемолки. – А ты поддерживаешь близкие отношения со своими родителями?

Она на секунду замялась, и, подняв глаза, я увидела, как изменилось выражение ее лица. Под придающим ему свежий вид тональным кремом и бесцветным блеском для губ проступило что-то еще: тоска, чувство одиночества, ощущение утраты… чувства, пронесшиеся по ее бледным чертам, словно слайды, которые показывает проектор.

– Моя мать умерла, и у меня нет никакой связи с отцом, – бесцветным голосом сказала она.

– Должно быть, для тебя это тяжело, – сказала я, коря себя за то, что спросила ее о родителях. – А как насчет братьев и сестер?

– У меня их нет, – ответила она, включив электрочайник. – Я была единственным ребенком. – Она ущипнула себя за переносицу. – Извини, но, если ты не против, я предпочла бы не говорить о моей семье – это вызывает у меня тяжелые воспоминания.

– Разумеется, я не против, – быстро сказала я.

Встав из-за стола, я подошла к задней двери дома. Сегодня сад выглядел особенно красиво. Бегонии полностью распустились, и я была рада увидеть, что кто-то наконец-то взял на себя труд подстричь газон.

– Знаешь, Сэмми, мне бы хотелось думать, что мы с тобой подруги, – сказала я, слыша, как в чайнике начинает закипать вода.

За моей спиной Сэмми смущенно прочистила горло.

– Мне тоже.

– Я хочу поблагодарить тебя за то, что последние пару недель ты оказывала мне такую поддержку. Мне правда очень помогало то, что я могу кому-то рассказать о своих кошмарах.

– Мне это было совсем нетрудно. Жаль только, что я не знаю какого-то конкретного средства, которое могло бы тебе помочь.

Я повернулась и посмотрела ей прямо в глаза.

– Я хочу, чтобы ты знала – ты тоже можешь со мной поговорить… если почувствуешь, что тебе это нужно. Похоже, нам обеим в прошлом иногда приходилось несладко.

Она начала было что-то говорить, взяв чайник с его подставки. И принялась наливать воду в чашку с кофе не глядя, поскольку смотрела на меня. В следующее мгновение кипяток уже обливал все ее левое предплечье. Вскрикнув от боли, она уронила чайник на кухонный стол и схватилась за обваренное предплечье правой рукой.

– Скорей, подставь его под холодную воду, – бросившись к ней, сказала я. Я видела, что в ее глазах блестят слезы, когда включила кран с холодной водой и осторожно взяла ее за руку. На ней была полотняная блузка с длинными рукавами и манжетами, туго обтягивающими запястья. – Позволь, я засучу твой рукав.

Неожиданно, ни с того ни с сего, Сэмми резко вырвала свою руку из моей.

– В этом нет нужды, – сказала она, подставив предплечье под холодную воду прямо в рукаве. Тонкая ткань сразу же промокла насквозь, еще немного – и она станет почти прозрачной. – Не могла бы ты дать мне кухонное полотенце? – попросила она. Я отвернулась, чтобы достать из ящика чистое полотенце. Когда я опять повернулась к Сэмми, она прижимала свое обваренное предплечье к груди, словно защищая его, что показалось мне странным.

– Насколько сильно ты обварилась? – спросила я. – Неужели тебе не хочется посмотреть на ожог?

– Это пустяки, – холодно сказала она. – Контакт с кипятком был совсем недолгим, и боль не такая уж сильная.