Посидел, подумал головой — найдет кто-то такую тетрадочку, головы мне не сносить, так что лучше всё держать в голове и не подставляться. Опять же совершенно непонятно, к чему приведет это изменение событийного потока. Кто сказал, что я могу проанализировать те куцые крупицы информации, которые просачиваются в телевизор, а потом выдать рекомендации по поведению. Нет уж, давай быть честным, Петр, с самим собой. Нихрена я не угадаю, ничего не предскажу. Так что остаётся одно: надейся на лучшее, готовься к самому плохому. Ствол в заначку, доллары в кубышку, жену под мышку. Жену? А ведь придется жениться, к этому всё идет.

Недвижимость в Крыму лучше не покупать, а у меня всё равно денег нет. О! Кредит хапнуть в девяностом году, да побольше. Построить на все кредитные деньги домик в Туле или купить машину. А лучше и то, и другое. Всё равно отдавать в процессе инфляции уже совсем смешные бумажки придется. В залоговых аукционах не участвовать, ваучер продать, если Чубайс всплывёт. Кто такой этот Чубайс, почему он должен всплыть? В партию не вступать.

Ха, а про партию я не зря вспомнил. Начальник недавно подкатывать начал с вопросами, что я думаю по поводу вступления в КПСС:

— Николай Николаевич, а к чему вопрос?

— Тебе двадцать семь, в комсомоле последний год дохаживаешь. Мысли какие по этому поводу?

— Если я не путаю, то норматив приёма «пять рабочих — один инженер» никто не отменял. Да и не рвусь я карьеру делать. Опять же не чувствую в себе пламя революционное. За яйца налог плачу, а еще партийные взносы подвесят… если не для протокола и передачи — то не готов.

— Я ж не парторг, никакой передачи. Мне просто самому понимать нужно твои планы.

— Планы просты как кувалда — просто жить, крепить дисциплину на Сортировке, отбиваться от выговоров да ни с кем не ссориться.

— Ну что, хорошие планы. Я тебя понял, Петр. Так и пишу для себя — вжился, стал частью коллектива, сбегать по окончанию срока отработки не планируешь.

— Это вы про три года по распределению? Точно сбегать от вас не собираюсь, нормальный коллектив, нормальная станция. Меня тут жильём обеспечили, дурак я что ли башкой крутить при таком раскладе! Это пусть золотая и позолоченная молодежь химичит, там одно устремление — в Москву вернуться или ворваться.

— А ты в Москву не хочешь?

— Мне рано пока. Надо заматереть чуток, в плечах раздаться, чтоб за пацана не держали. Опять же в системе МПС там ловить нечего.

— А куда ты еще дёрнешься со своей специальностью? Кроме железки тебе ходу никуда нет.

— Да ладно! Мало того, что у заводов свои пути, да порой еще посолиднее нашей Сортировки, так еще и вагоны свои массово начали приобретать. А значит, свои диспетчерские центры скоро появятся.

— Ну да.

— Я уже не говорю, что можно вообще в сторону отойти. В деятели культуры, к примеру.

Весна началась под необъявленным девизом «ни стакана на посту», я выполнял данное себе обещание пресечь пьянство на рабочих местах. Внезапные проверки, которых я в месяц обязан провести четыре штуки, из них две ночные, превратились в рейды по злачным местам. Планерки и технические занятия с работниками тоже порой посвящались трудовой дисциплине. Всю станцию насмешил один случай, когда я застукал составителя, глыкнувшего в раздевалке после рабочей смены. Признаться, я целенаправленно шел туда посмотреть, что происходит «на территории, неподконтрольной официальным властям». Резкое движение потенциального нарушителя выдало его с головой.

— Не имеете права обыскивать мой шкафчик!

— Шкафчик не ваш, а казенный. Так что по карманам твоим не полезу, а проверить состояние инвентаря и его содержимое имею право. Или драться полезешь?

Криминал выглядел как початая бутылка самогона и майонезная баночка с налитым в неё ароматным напитком. Товарищи залетчика с прибауточками смотрели, как он выкручивался и божился, что ему подкинули все эти безобразия.