Нет, с Помпеей Клодий встречаться не будет. Зачем? Все уже было: холод зимнего вечера, объятия в шалаше, угроза разоблачения, пьянящий напиток, от одного глотка которого весь мир перевернулся. Тот вечер не повторить. Нелепо искать наслаждения, которые миновали, — это как секрет коринфской бронзы, разгадать который уже никому не дано.

Сладостное приключение, из которого Клодий вышел обвиняемым, а Цезарь — свободным от брачных уз, не может иметь продолжения. Клодий был почти уверен теперь, что Цезарь ловко воспользовался скандалом: по Риму поползли слухи, что супруга тяготила великого понтифика.

Помпея — дальняя родственница Помпея Великого, но вряд ли ее судьба обеспокоит знаменитого полководца: Помпей и сам, вернувшись с Востока, развелся с женой, ибо поведение супруги Великого во время отсутствия мужа было отнюдь не безупречно. Теперь они оба — завидные женихи, Цезарь и Помпей. Один — патриций, другой — плебей, отнюдь не из знатных. Но ситуация в римской аристократии запутывалась год от года. Кто здесь знатен, а кто — выскочка, кто с кем в родстве и кто чей враг — разобраться в этом уже не каждому было под силу. Чтобы понять происходящее, Клодий порой рисовал на вощеных дощечках схемы со стрелочками. И всегда в этих схемах присутствовали Цезарь, Цицерон, Помпей и Красс.

Цезарь — претор прошлого года, он должен ехать в Дальнюю Испанию[64] — управлять провинцией. Но выехать не может из-за предстоящего суда над Клодием. Цезарь — аристократ, со всеми ровный в обращении, доброжелательный, образованный, но порой склонный к внезапным авантюрам. Чего хочет этот человек, многие гадают, подозревая великие замыслы. Но точно не знает никто.

Потом — Цицерон. Он выскочка, его отец — безвестный всадник из Арпина, не замеченный на политическом поприще, занимавшийся всю жизнь своими сельскими угодьями. Для всех в Риме Цицерон — «новый человек». Но, несмотря на это, он был избран консулом, ему удалось подавить заговор Катилины. Теперь он всем рассказывает о достигнутых успехах. И чем больше рассказывает, тем больше его ненавидят. Единственный верный союзник Цицерона — его брат Квинт, гневливый, вспыльчивый человек, который возвысился лишь благодаря старшему брату. В свое консульство Марк Цицерон протащил Квинта в преторы, и теперь бывший претор Квинт Цицерон управляет провинцией. Однако сенат к Цицерону благоволит. Прекрасный оратор и писатель отменный. Если, разумеется, говорить о его прозе, не о стихах. Его речи идут в книжных лавках нарасхват. Цицерона можно терпеть, пока он полезен, и его можно использовать. Но надо учитывать, что Цицерон не любит Цезаря и льнет к Помпею.

Итак, перед нами Помпей Магн — то есть Великий. Любимец легионов и народа, выдвиженец Суллы, победитель пиратов и Митридата, прекрасный фехтовальщик и смелый боец. Говорят, даже будучи раненым, он сумел спатой[65] отрубить руку своему противнику, а в другой раз, метнув издалека пилум,[66] убил начальника вражеской конницы. С войсками он управляться умеет, спору нет. И вот Помпей, стоявший во главе прекрасной армии, после походов на Востоке, после разгрома Митридата и побед на Кавказе распустил ветеранов по домам, пообещав им в награду землю, которой у Помпея не было, и явился к Риму в гордом одиночестве. Потому что так требовал закон, а Помпей Магн законы не нарушал. Но сенат отнесся к Помпею холодно — сенаторам уже давно мерещится, что победитель хочет захватить власть. Теперь Помпей не велик, а жалок. Теперь он сидит в своем загородном доме и дальше Марсова поля[67] не ходит, потому как домогается триумфа,[68] и за сакральную линию померия путь ему заказан.

Сенат демонстративно не обращает внимания на все претензии Помпея. Пусть ждет дальше.

Есть еще Марк Красс Богатый, победитель Спартака. Но это особая тема.

Рассуждая о римских делах, Клодий налил в серебряную чашу вина и сделал большой глоток. Несколько мгновений он смотрел остановившимся взглядом на огонек, что дрожал в носике бронзового светильника.

Да, Зосим прав, весталок оскорблять не стоило. Из-за мальчишеской выходки теперь Клодия могут уничтожить. Хотя сами блюстители старины давным-давно уже не верят ни в каких богов, их благородный гнев — напускной и фальшивый. Это больше всего бесило Клодия.

Ладно, хватит размышлений. Клодий отставил чашу и хлопнул в ладоши — подал знак, что пора впустить истомившихся клиентов в атрий.

На церемонии патрон не просто выдает ассы каждому клиенту — он совершает утренний ритуал с тщанием, как и все ритуалы в своей жизни. Патрон одаривает без снисходительности или презрения, клиент принимает дар, не заискивая и не унижаясь. Ибо это всего лишь обмен благодеяниями: в свое время клиент отблагодарит патрона, окажет нужную услугу в нужное время, и все их взаимоотношения — это постоянный обмен дарами, а деньги — всего лишь самые удобные и самые любимые римлянами дары.

Последним получил свои двадцать пять ассов Потид. Ростовщик поблагодарил. Клодий кивнул в ответ, делая вид, что верит в нежные чувства Потида.

— Ты среди аргентариев теперь в большой силе, — заметил Клодий.

— О нет, мое состояние вовсе не велико, — сладеньким голоском проговорил Потид. Боялся, что от богатого клиента патрон потребует дорогой подарок — статую в атрий, или что-нибудь из серебра, огромное блюдо, к примеру.

— Да мне нет дела, каково твое состояние, — поморщился Клодий. — Я и сам человек не бедный. Если прошу в долг, то не меньше миллиона. Можешь мне дать миллион, Потид?

— Что ты, доминус, помилуй! Откуда у меня такие деньги? — Клиента прошиб холодный пот — ростовщик отлично знал, что Клодий долг ему не вернет.

— Ладно, оставь миллион себе, так и быть. Скажи-ка лучше другое: каковы долги Цезаря?

— Это тайна. Он многим должен.

— И все же?