— Клодия!
— Да, этот чуткий человек трахнул меня в задницу.
Клодий отвернулся, прикрыл рукою лицо, а когда убрал ладонь, матрона увидела, что брат хохочет.
— Что тут смешного? Что! — взъярилась Клодия.
— Разве не смешно? Милый анекдот. Цезарю рассказала?
— Мерзавец!
Он обнял ее и поцеловал страстным, долгим поцелуем. Она укусила его за нижнюю губу. Брат ответил ей тем же.
Клодий покинул дом своей сестры перед рассветом. Зосим замерз, дожидаясь в вестибуле, — домой он, как приказывал патрон, не ушел — должен же кто-то был сопровождать Клодия утром.
— Что у тебя с губой? — спросил вольноотпущенник.
— Идиотский вопрос. Не Цезарь же меня укусил!
Картина II. Цицерон
Римские граждане со всей Италии должны прибывать на выборы в столицу. Но даже из ближних городков люди не приезжают, их уже давно не волнует, что делается в народном собрании. Кому охота тащиться из далеких областей даже по великолепной Аппиевой дороге? Все решает кучка бездельников, что кормится в Риме дешевым хлебом. Они — истинные правители Республики. Легионеры тоже давно уже не голосуют. Они теперь служат по шестнадцать-двадцать лет, и никто не отпускает их в Город, чтобы люди, проливающие кровь за Республику, могли судьбой этой Республики распорядиться. Да и какое им дело до выборов в Городе? Их интересует только одно: велика ли будет добыча в походе и наделят ли ветеранов хорошей землей, когда срок службы выйдет.
67 ноября 63 года до н. э
I
Клодию удалось вздремнуть лишь пару часов перед рассветом. Только-только начал ему сниться любимый сон — как бьется он с парфянами во главе небольшого отряда ветеранов, подползает под увешанную доспехами лошадь, чтобы выпустить несчастной скотине кишки, — как Зосим разбудил его.
Однако Клодий не торопился вставать. Лежал в темной спаленке, вспоминая вчерашнюю встречу с Катилиной. Странное чувство вызывал этот человек — страх, восхищение и одновременно презрение. Среди честолюбивых римских аристократов Катилина был самым честолюбивым, среди погрязших в долгах мотов — самым несостоятельным должником. Вчера Катилина предлагал убить брата Аппия. Зачем? Из-за того, что Аппий Клавдий — влиятельный член сената?
Возможно. Цицерон утверждает, что Катилина хочет перебить сенат и сделаться диктатором. У Цицерона почти собачье чутье на диктаторов — в этом ему не откажешь. Но смертный час Республики еще не настал, она еще шевелит вразнобой своими могучими руками и ногами, хотя голова страдает от ярко выраженного старческого слабоумия. И немудрено. Четыреста пятьдесят лет — солидный возраст! Да только Катилина не блещет умом. Перебить весь сенат! Заговорщики даже не находят нужным скрывать свои планы.
Клодий поднялся, ополоснул лицо холодной водой, наскоро перекусил хлебом и запеченными в золе яйцами, запил нехитрый завтрак подогретым разбавленным вином с медом, после чего велел позвать клиентов в атрий. Здесь он одарил просителей мелочью и отпустил с поручением собирать слухи в Городе и об услышанном тут же сообщать патрону, после чего поспешил к дому консула. Когда он шел через форум, то заметил, что даже днем здесь выставлена стража.
И вдруг увидел, что впереди шагает Катилина. Не было никакого сомнения: мятежный сенатор шел туда же, куда и Клодий. Публий ускорил шаги и, расталкивая левой рукой встречных, правой сжал рукоять меча. Катилина тоже прибавил шагу, побежал. Тога парусом развевалась за спиной. То и дело он отбрасывал длинные черные волосы с лица и размахивал рукой, как оратор на рострах. Кисть была перевязана. Заметив повязку, Клодий усмехнулся.
Дом консула охраняло несколько юношей-аристократов — они очень гордились своей миссией, щеголяли новыми сверкающими доспехами и старались придать молодым лицам самые зверские выражения.