— Однако, — улыбнулся Вадим Михайлович, — эта история научила их избегать темноты.

— Не худо было бы, если бы они заодно научились избегать и грязи, — отозвался адвокат, указывая на мусор в углах.

— Нет, нет, — запротестовал ученый, — это именно то, что нам нужно. Сегодня грязь — наш союзник. В любой из этих точек может оказаться искомый нами объект. — Он ткнул концом проволоки в заполненную мусором щель между каменными плитами.

Подвергнув беглому осмотру дверь Серовых, профессор уверенно пошел к окну вверх по лестнице.

— Скорее всего это здесь. — Он коснулся проволокой радиатора отопления.

— Но почему именно здесь, Холмс? — вспомнил о своей роли Александр Петрович.

— У вас в руке завернутое в фольгу нечто. Где вы будете разворачивать? На подоконнике.

— Но ведь точно такой же подоконник имеется этажом ниже.

— Да, у него был выбор — пройти один марш лестницы вверх или вниз. Но позднее… уже лишенный органов зрения… он очутился у двери своего друга, снизу это маловероятно. Кроме того, мы знаем, что там же был раскрытый чемодан и разбросанные вещи, а это возможно лишь в том случае, если чемодан летел вниз по ступенькам.

— Сдаюсь, — поднял руки Александр Петрович.

Профессор тщательно распрямил проволоку, конец ее изогнул крючком и приступил к исследованию радиатора отопления.

— У нас на факультете такие же радиаторы, — комментировал он, ловко орудуя своим импровизированным инструментом. — По замыслу конструктора эти вертикальные полости предназначены для дополнительного теплообмена, в них должен циркулировать воздух. Но на деле они не работают, студенты их используют как-пепельницы.

«До чего же универсален человеческий ум, — думал Александр Петрович, брезгливо наблюдая, как светило науки с помощью проволочного крючка извлекает из упомянутых полостей огрызки яблок и окурки, — ведь если вступит в дерьмо, начнет читать лекцию о дерьме».

Время шло, куча мерзких отбросов под батареей росла, и адвокат все нагляднее убеждался в нелепости и бессмысленности этой затеи. Но ученый был неколебим и неутомим.

Дважды с верхних этажей проходили вниз люди, и профессор с адвокатом изображали нетерпеливых гостей, поджидающих хозяев. Смотрели на них подозрительно, но вопросов не задавали.

Наконец обследование радиатора закончилось, не дав положительных результатов. На предложение Александра Петровича отправиться восвояси профессор никак не отреагировал и, опустившись на корточки, приступил к изучению содержимого щелей и выбоин в каменном покрытии пола. Тогда, сославшись на приступ астмы, спровоцированный пылью и грязью, адвокат удалился на улицу подышать свежим воздухом.

Вернулся он через полчаса. Вдоль щелей пола аккуратными валиками лежала добытая изнутри грязь, а главный эксперт Алмазного фонда среди всей этой гадости стоял на коленях и теперь уже не проволокой, а пальцами ковырялся в дыре у отбитого угла каменной плиты. При этом он приговаривал: «Цып, цып, цып» — и чмокал губами.

И тут у Александра Петровича перехватило дыхание уже непритворно, потому что пальцы профессора медленно выкатили из дыры на пол комок величиной с грецкий орех, который даже сквозь облепившую его грязь распространял вокруг красноватое сияние.

Профессор поднялся с пола, одновременно разминая затекшие ноги и поясницу, протер камень платком и церемонно произнес:

— Позвольте представить вам уникальный рубин, несомненно один из стражей сокровищ великого шаха.