— Приду, я же обещал!
— Тогда до завтра.
Он махнул мне рукой, заворачивая в темную арку двора, а я еще долго тупо стояла, пытаясь вспомнить, что же мне надо было сделать еще. Ах, да, телефон! И не забыть позвонить Раечке, напомнила я себе, открывая дверцу машины.
— Ты чего так долго? Я уже беспокоиться начала.
— Да так, заговорилась.
— Ты же практически ни с кем не общаешься. А тот ребенок, для которого ты брала еду, ты его видела?
— Да. — Я задумчиво листала записную книжку, стараясь не просмотреть Раечкин телефон.
— Он кто? Бомжонок?
— Нет, у него заболела мама, а больше у него никого нет. Отец их бросил, он какой-то известный спортсмен. Одежда на ребенке хоть и грязная, но недешевая, явно привозная.
— Скотина какая! — ругнулась Татьяна.
— Кто? — переспросила я, не поднимая глаз от записной книжки.
— Да спортсмен этот.
— Ну, наверное, — не совсем понимая, кого она так яростно ругает, согласилась я.
Раечкин телефон упорно не находился, и я начала нервничать. Сейчас приедет мадам, а мне и сказать ей нечего, поедет Рая в Италию или не соблазнилась столь заманчивой перспективой «отдохнуть за чужой счет».
— Завтра пакет с едой собрать?
— Что? — Я непонимающе уставилась на Татьяну.
— Еду для мальчишки, — пояснила. Она у нас барышня сентиментальная, сериалы мексиканские по два раза пересматривает и плачет в конце каждой серии.
— Сама заеду и куплю чего-нибудь, нечего хозяйское добро разбазаривать.
— Я тоже куплю, ладно?
— Нашла! — обрадовалась я, увидев Раечкин номер.