Это было тринадцатое секундуса и звучавшие последние шесть недель сирены предупреждения взвыли ещё громче, когда с неба упали первые снаряды.

ВАРП

∞

— А вот и мы… Наконец мы здесь…

Мужчина не отреагировал, продолжив смотреть на костёр. Тот почти потух, превратившись в тлеющие угли. Свечение, удерживаемое каждой расщепленной веткой, постепенно тускнеет от жёлтого до красного, пока он наблюдает за ним. На противоположной стороне пламени стоит незнакомец, высокий и широкоплечий, с лицом, сотканным из образов королей и завоевателей минувших эпох. Он был в чёрном, как и сидевший у костра, но его одежда была тяжёлой и величественной там, где плащ и одежда сидевшего были изорваны и изношены. На плечи стоявшего была накинута толстая шкура, и голова зверя свисала с одного из них. На пальцах в перчатках блестели кольца, в каждом был драгоценный камень, в котором отражался тусклый свет горевших дров: аметист, рубин, изумруд, сапфир.

— Ты и сейчас не станешь разговаривать, отец? — говорит Гор. — Не скажешь мне правду? — Он присаживается на корточки, в его глазах отражается свет, как в кольцах на пальцах. — Я здесь. Я один.

Мужчина у костра медленно поднимает голову. Он выглядит старым. Его кожа покрыта морщинами и сморщилась от времени, Его волосы белые, но глаза чёрные от края до края, словно дыры, оставшиеся для глаз в бронзовых статуях мёртвых эпох.

— Ты больше никогда не бываешь один, — отвечает Он и смотрит на тени деревьев. — Я вижу тебя, — говорит Он темноте. На мгновение пламя костра ярко вспыхнуло. Искры взметнулись вверх и свет стал не тусклым, а ослепительным. Сияние вспыхивает в пространстве между голыми ветвями и стволами. Твари с перьями и мехом, чешуёй и костями сжимаются и рычат. Но они не отступают и после того, как свет гаснет, тени текут обратно, всё теснее окружая затухающее пламя.

— Лицемерие и высокомерие, отец, — произносит Гор. — Не знаю, почему никогда не замечал это до того, как оно открылось мне. Ты — деспот, не лучше тех, кого низверг, чтобы создать своё царство… Король с фальшивой короной, построивший Свой трон на лжи и резне, и удерживавший его силой. Высокое предназначение, величайшие цели, чтобы оправдать любой поступок — всё это просто окрашенная кожа на гниющем черепе… Я знаю, отец. Я видел…

Мужчина рядом с костром не шевелится и продолжает смотреть бездонным немигающим взглядом.

— Просвещение… — говорит Гор. — Именно это ты называл своей целью. Истина и свет… Ну, я увидел это отец. Я просвещён. Всё открыто моему взору, и нет завесы между мною и пламенем истины.

Гор перемещается, и на секунду он кажется не человеком, а тенью чего–то огромного, горбатого и покрытого мехом, пойманной в свете пламени, гораздо более ярком, чем угасающие угли перед ними.

— У тебя ещё осталась сила, — говорит Гор и поднимает руку с кольцами. Медленно он протягивает её в огонь и сжимает горящий кусок дерева. Он поднимает его, дым появляется там, где его кожа обугливается. Гор держит тлеющую головешку, и красное пламя освещает его лицо. Жар угасает, становится холодным и чёрным, затем рассыпается пеплом. Гор долгую секунду смотрит на Императора и затем встаёт, его присутствие простирается до голых ветвей и ночного неба. — Но недостаточно силён. И никогда не был.

Император снова смотрит на потухший пепел костра перед Собой. Затем Он закрывает глаза, и образы леса, огня и лица Его ложного сына уносятся вдаль, и остаётся только голос Гора, холодный и смеющийся, звучащий словно эхо:

— Беги, — кричит голос. — Беги, отец, и знай, что я близко. Беги!

ПОСЛЕСЛОВИЕ

— Я помню и годами пыталась удержать эти воспоминания.

— Что? Почему?

— Потому что это важно.

Потому что это важно… Эта мысль не оставляла меня, пока я работал над «Солнечной войной». Часть меня не могла поверить, что мы здесь, занимаемся Осадой Терры, а другая часть, конечно же, считала это неизбежным. Но одно мне было совершенно ясно: эта история важнее всего, написанного мною для Black Library.