— Так, — подумал Павлов, — проблема одного гостевого спального места решена, а как быть с остальными?

В типи, откинув полог, заглянула Нара — дородная женщина с волнующим бюстом, сохранившая черты былой красоты — и поинтересовалась, как ведет себя Вик. На этот вопрос ее сын ответил таким замысловатым ругательством, от которого у Павлова случился припадок смеха.

— Не обращай внимания, — сказала Нара, — Это он от взрослых где-то нахватался.

— Понятно, что не сам придумал, — сказал Павлов и предложил Наре воспользоваться одеждой, которая находится в самом большом мешке подле входа в жилище. Нара его искренне поблагодарила, забрала мешок и выбралась наружу.

Когда, по мнению Павлова, прошло достаточно времени, чтобы женщины переоделись, он выбрался из типи. Он хотел предложить гостям немного перекусить жареной и копченой свининой и обсудить порядок очередности ночного дежурства. Но первым делом он рассказал им о визите отряда воинов из племени кайяпо. Гости встревожились. Урсула ловко забралась на высокую березу, чтобы "оценить обстановку". Спустившись вниз, она сообщила, что огней от костров со стороны болота она не заметила, так как видимость ухудшает сгущающийся туман.

По мнению Нары, Сороке и его братьям необычайно повезло. Давно известно, — сказала она, — что кайяпо любят держать у себя пленниками белых людей: орландов, дакотов и илинойцев. Это поднимает их престиж в глазах соседних племен; пленников, как правило, всячески ублажают, но зорко стерегут — ведь они играют роль талисмана, приносящего счастье. Представители племен белых людей обычно обладают широкими познаниями в использовании полезных свойств растений, их женщины чистоплотны, а мужчины изобретательны.

Потом их разговор перешел на печальные темы: о землетрясении, наводнении и гибели родных и близких. По мнению Нары, боги подземелья еще никогда так не гневались и поинтересовались, почему он и его братья оказались на территории чужих охотничьих угодий. И что случилось с его родителями?

Павлов онемел. Он не знал, что сказать и неожиданно заплакал. А потом, словно кто-то специально "потянул его за язык", и он заговорил, сильно волнуясь:

— Нашу лодку накрыло большой волной. Меня и моих братьев смыло за борт. Я зацепился за бревно, а братья — за мою рубаху. Потом нас прибило к отмели, и там же я увидел нашу лодку, но в ней никого не было. Отец, мать, моя жена Инга из рода Красной Лисицы, наверное, утонули. Я вычерпал из лодки воду, посадил в нее братьев и мы продолжили свой путь. Вода все прибывала и прибывала, и нас вынесло течением в протоку. И я без труда пошел по протоке на веслах, как будто направление течения воды внезапно поменялось.

— В этом нет ничего удивительного, — заметила Урсула, — такое часто происходит во время сильного половодья. Но у тебя есть надежда: кто-то из твоих сородичей, возможно, выжил.

— Ужасно, когда видишь своих родных и близких в смертельной беде и не можешь им ничем помочь, — сказала Нара и заплакала.

— Мамочка, дорогая, пожалуйста, не реви, — жалобно попросила ее Березка, но не выдержала и тоже разрыдалась.

— Все, хватит, мы не на поминках, — одернула своих родственников Урсула и добавила: Полагаю, что вам следует укладываться спать

Павлов поддержал ее инициативу, сообщив о том, что в его жилище есть большой спальный мешок, в котором Нара и Березка смогут поместиться вдвоем, а он и Урсула переночуют возле костра, благо, что сейчас не так холодно.

Прошло еще какое-то время, пока Нара и Березка устраивались ко сну. От приема пищи они категорически отказались, сославшись на какой-то древний обычай. Зато Урсула с удовольствием доела остатки жареной свинины, заодно осведомившись у Павлова о том, как ему удалось умертвить кабана.

И опять Павлова кто-то словно "потянул за язык", чтобы в очередной раз соврать:

— Впереди нас плыли кабаны. Целое стадо. Их было так много, что я не мог их пересчитать. Потом они выбрали для себя склон, настолько пологий, чтобы они могли выбраться на сушу. Все выбрались, кроме одной свиньи, у которой, видимо, была сломана нога. Она бы все равно погибла. Поэтому я, причалив к берегу, оглушил ее веслом, сломав его вдребезги, а потом добил копьем.

— Интересно! Я множество охотничьих историй знаю, но от тебя услышала что-то новое. Ты даже не хвастаешься, что для молодого охотника просто удивительно. Ой! Что со мной? Мне кажется, что я засыпаю.

С этими словами Урсула, сидевшая до этого на корточках, оказалась лежащей на спине. Ее тело изогнулось дугой, и до слуха Павлов отчетливо донесся храп. Не успел он удивиться столь стремительному погружению в сон своей собеседницы, как услышал в левом ухе знакомый голос:

— Простите, Ватсон! То есть Павлов. Вы же совершенно не умеете врать! Настолько правдоподобно, чтобы вам поверили. Сознаюсь. Это я дергал вас за язык, чтобы вы врали правдоподобно. В противном случае вы бы сейчас плыли вниз по течению этой речки с перерезанным горлом.