Подошла Оленина и поинтересовалась:

— Это твой первый трофей?

— Так точно, — сознался Павлов, — как в прежней, так и в нынешней жизни.

— Тогда ты должен его съесть один. Если не съешь свою первую добычу, то удачи в охоте никогда не будет, — сказала она не то в шутку, не то всерьез.

С помощью топора и пилы-ножовки Павлов отделил от свиньи голову и отрезал язык, который решил закоптить. Необычно страшная усталость навалилась на него. Он вручил Олениной автомат Калашникова и "командирские" часы и попросил ее хотя бы часа полтора подежурить у костра, так как он совсем раскис. Она начала было протестовать, но, видно, военная выправка взяла свое, и она согласилась. Уверенным, натренированным движением она сняла автомат с предохранителя и повесила его на правое плечо. Павлов нашел в палатке свободное место, лег на спину, с удовольствием распрямил ноги и мгновенно заснул.

Проснулся он также внезапно, как и заснул. Причиной пробуждения была естественная физиологическая потребность, вероятно, спровоцированная женьшенем, так как крепкий чай, как известно, производит эффект прямо противоположный. Рико и Люк сопели у него под боком. Он вылез из палатки. Было уже светло. Продолжал моросить дождь. Оленина сидела возле костра, держа на коленях охотничий карабин. Автомат висел у нее за спиной. Ее прежде распущенные волосы были заплетены в две косы.

По тому, как внимательно и настороженно она на него посмотрела, Павлов сразу почувствовал что-то неладное. Но разговаривать ему было совсем некогда. Он только сказал ей "привет" и скрылся в прибрежных кустах. После этого он уже в бодром расположении духа подошел к реке и преклонил колено, чтобы умыться и заодно проверить, насколько поднялся уровень воды. Здесь его поджидал сюрприз. Рассматривая вешки, он услышал, как неподалеку от него хрустнул сучок, и вспорхнула какая-то птица. Не успел он обернуться, как почувствовал, что в спину ему между лопаток уткнулось что-то твердое. Негромкий, но властный голос, по которому он даже не сразу опознал Оленину, скомандовал:

— Руки вверх! Имя? Фамилия? Год рождения? Национальность?

— Павлов Дмитрий Васильевич, 1953 года рождения, русский, — отвечал он, чувствуя, как у него от страха заурчало в желудке.

— Ближайший населенный пункт? Способ десантирования? Сообщники? — Оленина настойчиво требовала признательных показаний.

— Светлана Викторовна! Не сходите с ума! Посмотрите на себя! Я говорю истинную правду! Мы в двенадцатом тысячелетии до новой эры, в Северном Забайкалье. В глухой тайге, где нет никакой цивилизации! — попытался убедить Павлов недоверчивого представителя органов государственной безопасности.

— Никакой цивилизации говорите, а катер, автомат, карабин, тушенка, сгущенка и прочее, они откуда? — задала ему Оленина самый убийственный вопрос.

— Я все это материализовал, когда здесь утром появился, — начал оправдываться Павлов, чувствуя, однако, что вряд ли она ему поверит.

— Хватит врать, абориген хренов! Не поворачиваться! Не вставать! Где сообщники? Не скажешь, застрелю, как собаку! — пригрозила она ему.

Неизвестно, чем бы закончился этот странный допрос, если бы в самый критический момент к ним не подбежали Рико и Люк. Проснувшись и не найдя своих взрослых сородичей, они отправились на их поиски, с целью обратить на себя внимание и сделать важное сообщение. Вслушиваясь в непонятные выкрики братьев-близнецов, Павлов, вдруг, почувствовал, что в голове у него, как будто, что-то щелкнуло, и он с удивлением распознал знакомые ему слова:

— Сорока! Инга! Мы видели сон! К нам приходили папа и мама! Они говорили с нами! Да говорили! Они нас любят!

— Вот мои сообщники! — сказал Павлов, опустил руки, поднялся на ноги и без страха повернулся к Олениной лицом.

Пацаны повисли на нем, и бывший старший лейтенант госбезопасности совершенно растерялась. Она опустила карабин, которым только что угрожала его жизни, и с вытянутым лицом наблюдала за тем, как он их обнимает и на непонятном ей языке с ними разговаривает.

— Инга! Инга! Что ты стоишь, как бревно и молчишь, как рыба? — обратился к ней один из братьев-близнецов и начал теребить ее за руку.

— Тише, тише, ребята! — начал успокаивать их Павлов, а затем попытался объяснить причину неадекватного поведения их старшей сестры: Инга еще не совсем поправилась. Потом про сон свой мне расскажите! Быстро делать утренний дозор и умываться!