— Книги. Людмила Кондратьевна, бригадир наша, просила в очереди отстоять и на ее долю книг набрать. За каким они ей нужны…? У нас на заводе чудный киоск. Да я и для тебя кое-что прихватила, — вешая пальто на гвоздь, торчавший в двери и служивший вешалкой, рассуждая, отвечала Алла. — Ты же любишь читать. Правда не знаю, понравятся ли.
— На трамвае через весь город, вдобавок с грузом. В твоем ли положении тяжести носить? — тихо возмутившись, продолжал говорить Алишер, заинтересованно смотря на свертки.
— Ничего, я привыкшая. Привыкшая, как и ваши женщины, — снимая с головы платок, из-под которого выбивались крупные блондинистые кудри, насмешливо отвечала Алла.
Алишер промолчал. Он иногда позволял себе иметь некоторую слабость перед женой.
— Послушай, Алла, — выбрав момент пока она ни о чем не думая взялась распаковывать книги, начал Алишер. — Я сегодня получил письмо из дома.
— Хорошие новости, а ты понапрасну волновался, что вестей нет, — ласковым голосом сказала Алла, перебив мужа. — Теперь не хуже соседа академика будем, — энергично выкладывая книги на стол, поправляя скатерку, приговаривала она.
— Я должен ехать туда, — ни на секунду не сомневаясь, сказал он, глядя на нее.
— Что стряслось? — чутко посмотрев на него, спросила Алла.
— Буви умерла, — уверенно сказал Алишер, подав жене конверт с письмом. Алла неохотно раскрыла конверт.
— С чего это ты взял? — бесшумно шевеля губами, беглым взглядом пробежав по письму, заключила она.
После заявления мужа: «Я должен ехать», ее настроение заметно омрачилось, и она также упустила из виду предупреждение бабушки.
— Гляди! — с легким узбекским акцентом вскричал Алишер, ткнув пальцем на дату.
— Алик, не горячись! — силясь успокоиться сама и успокоить мужа, воскликнула Алла, увидев месяц и число. — Это еще ни о чем не говорит. Письмо датировано январем, я убеждена, что бабушка поправилась и новое письмо об ее выздоровлении, как и это, может статься, просто-напросто затерялось в пути. А если бы она присмерти была действительно, то телеграмма бы пришла. И потом, она не одна, брат Бахтиёр позаботится о ней, — прерывающимся от волнения голосом сказала она, умоляюще дотронувшись рукой до его предплечья.
Алишер вспыхнул от недоверия жены.
— Бабушка твоя долгожительница, она еще всех нас переживет, — шутила Алла.
— Всевышний и вправду дал Буви долгую жизнь, за все то добро, что она сделала людям, — мягко сказал Алишер. — Но я поеду. Это не обсуждается, — вновь бережно свернув письмо, отрезал он.
Глава 2
Алишер не спал всю ночь, вслушиваясь в мерное тиканье секундной стрелки часов. Отвернувшись к стене, притворяясь спящей, не спала и Алла. Он то вслушивался, то ворочался в душной темной комнате с боку на бок, переживая муки совести.
В сорок первом году отца Алишера, уже немолодого геолога, призвали на фронт. Бабушка забрала из Ташкента к себе в далекий глухой горный кишлак невестку с маленькими внуками: годовалого Бахтиёра и трехлетнего Алишера. Спустя полгода мать получила разнесчастное треугольное письмо о гибели мужа, а вскоре, обессилев от этого известия, тихо ушла из жизни, оставив маленьких сыновей на волю судьбы. Узбеки говорят: «Верблюд познается в поле, человек в горе», но в кишлаке царили свои законы и порядки…
Маленькому Алишеру нравилось играть, перебирая те немногие книги, рукописи и необычные вещицы из экспедиций, что остались от отца. Достигнув зрелого возраста, он, одаренный пытливостью ума, получив благословение бабушки, покинул родной кишлак, отправившись на поиски знаний, напоминая о себе лишь редкими письмами.