– О, нет, – осклабившись, возразила Гунни, – этого ножом даже не оцарапаешь, как сказал хозяин борделя, увидев входящего моряка.

Я вновь рассмеялся, и она подхватила меня под локоть.

– И вообще, нож – он обычно не для драки. Нож – для работы, для самой разной работы. Как без ножа сплеснить канат или открыть коробку с пайком? Пока идем, поглядывай по сторонам. В этих грузовых отсеках чего только не найдешь.

– Мы идем не в ту сторону, – заметил я.

– Я знаю другой путь, а если пойдем тем же, которым пришли, найти ничего не успеешь. Слишком он короток.

– А что, если Сидеро погасит свет?

– Не погасит. Разбуженные, светильники светятся, пока рядом остается хоть кто-нибудь. О, уже кое-что вижу. Взгляни-ка.

Сам не знаю отчего, я сразу же проникся уверенностью, что Гунни заметила этот нож еще во время охоты за косматым созданием, но притворяется, будто нашла его только сейчас. Из груды хлама торчала наружу только костяная рукоять.

– Не стесняйся. Возьмешь себе – никто слова против не скажет.

– Нет, я думал совсем не о том.

Нож оказался охотничьим, суженным к острию, длиной около двух пядей, с широким, зазубренным обухом.

«Как раз для черной работы», – подумалось мне.

– И ножны тоже возьми. Не станешь же его в руке носить целый день.

Ножны, хоть и сшитые из простой черной кожи, были снабжены кармашком, где некогда хранился какой-то небольшой инструмент, живо напомнившим мне кармашек для точильного камня на великолепных, человечьей кожи, ножнах «Терминус Эст». Нож понравился мне с первого взгляда, а при виде этого кармашка я полюбил его всей душой.

– Повесь на пояс.

Я послушно прицепил ножны к поясу, слева, уравновесив ножом тяжесть пистолета.

– Я думал, на таком большом корабле грузовые трюмы гораздо больше.

– Да это на самом деле не груз, – пожав плечами, объяснила Гунни. – Так, барахло. Всякая всячина. Знаешь, как устроен этот корабль?

– Понятия не имею.

Гунни негромко рассмеялась.