– Боюсь, он часто следит за ней. Он просто одержимый.

– Надеюсь, он не преследует ее?

Джулии вдруг стало очень страшно. Естественно, Джонатан Николсон преследует ее, но если она расскажет об этом Ричарду, он вызовет полицию, возможно даже, обратится за советом к юристу. А ей не нужно, чтобы кто-то мешал ее манипуляциям с Франсин, чтобы пришли всякие чужаки и отняли у нее власть. Из ее рта потоком хлынуло опровержение:

– Ой, ничего подобного, как тебе такое в голову пришло! Я бы этого не допустила, я бы сразу пресекла. Дай взглянуть… Он уже ушел, исчез. У меня такое чувство, дорогой, я просто нутром чую, что он больше не вернется.

– Надеюсь, ты права. Я буду дома к шести. Франсин к этому времени уже придет?

– О да, она обещала прийти пораньше.

– Если бы ты осталась здесь, провела здесь ночь и жила бы здесь, все было бы в порядке. – Тедди говорил угрюмо, недовольным, осуждающим тоном. – У меня бы все получилось, если б ты была здесь со мной.

Его суровый вид беспокоил Франсин. Он переставал быть красивым, веселым или привлекательным, когда сводил на переносице черные брови и выпячивал нижнюю губу. Парадоксально, но в эти моменты Тедди выглядел значительно младше своих лет, как капризный мальчишка-переросток.

– Ты отказываешься делать так, как я хочу, – продолжал он. – А я всего лишь хочу, чтобы ты делала то, что мне хочется. Ведь это так просто, я от тебя многого не требую.

– Но я и так делаю то, что ты хочешь, Тедди. Я позволяю тебе заворачивать меня в эти шелка, в занавески и прочее, направлять на меня все лампы, обвешивать драгоценностями, я все это позволяю тебе, но я не могу продолжать делать это до бесконечности. От этого я чувствую себя… ну, неловко, не знаю, неуютно. Я согласна потерпеть короткое время, но не хочу сидеть часами.

– Тогда что ты хочешь?

– Возможно, иногда выйти на прогулку, сходить куда-нибудь поесть, покататься на машине, просто поболтать. Мне действительно нравится беседовать. Но мы с тобой почти не разговариваем.

Они были в спальне Гарриет, Франсин сидела на кровати, на которой Тедди сменил белье и надел на подушки наволочки из органзы, найденные в шкафу. По его просьбе она разделась и осталась только в жемчужном ожерелье, которое он обнаружил среди украшений Гарриет, но потом, встревоженная чем-то, чему не могла найти названия, под его пристальным взглядом, Франсин натянула на себя белую простыню с вышивкой.

– Прости, Тедди, я не хочу ранить твои чувства, но я вижу нечто неправильное в том, что ты одеваешь меня, вернее, что ты меня не одеваешь и смотришь на меня. Это… – она едва не произнесла «болезнь», но вовремя остановилась, – не то, что должно быть.

Вместо ответа Тедди сказал:

– Если бы мы были в столе жалоб, я бы заявил, что мне противна твоя манера одеваться. Я ненавижу твою одежду: эти джинсы, рубашки и куртки, такие тряпки пристало носить рабочему со стройки. Когда я впервые тебя увидел, на тебе было платье.

– Я могу одеваться в платья, если тебе так хочется.

– Поищи что-нибудь в шкафу. Иди. Там горы одежды. Она ей не нужна. Не забывай, мне нужно работать. Пойду займусь делом.

Оставшись одна, Франсин надела нижнее белье и открыла дверцы шкафа. Его содержимое напомнило ей ассортимент магазина Ноэль. Там висели платья и костюмы для женщины среднего возраста, не обладающей вкусом, неравнодушной к жемчугам, блесткам и искусственным бриллиантам. В основном преобладали красные, черные и белые цвета, но одно платье было из бархата потрясающего изумрудного цвета. Даже если бы ей понравились эти наряды, Франсин все равно ничего не надела бы. Эта одежда принадлежала не ей, и трудно было поверить, что хозяйка не станет возражать, если ее вещи будет носить чужой.

Она ожидала увидеть в другом шкафу более простую, повседневную одежду, но там оказались мужские вещи. Костюмы, спортивные куртки, брюки, зимнее пальто из верблюжьей шерсти и дождевик, который обычно носят полицейские в сериалах. Одежда для мужчины, но не молодого. Это не ее дело, решила Франсин и, вспомнив слова Тедди насчет ее джинсов и рубашки, после некоторого колебания надела черный шелковый халат.