Здравствуйте, многоуважаемые родители нашего воина Нозмутдинова Тимура Гарафутдиновича! Мы, красноармейцы, сержанты и офицеры нашего дружного соединения, получили Ваше теплое патриотическое письмо, и наш парторг зачитал его всему личному составу. Мы его с радостью заслушали и узнали, что Вы живы и здоровы, а это самое главное в настоящее время.
Дорогие родители! Мы благодарны Вам за пожелание нам лучших успехов в разгроме врага всего человечества. Мы, красноармейцы, сержанты, вместе с Вашим сыном Тимуром заверяем Вас, дорогие родители, что не посрамим Ваших седых волос, не дадим врагу больше смеяться над нашей землей. Мы его, гада, били, бьем и будем добивать до последнего, очищая советскую землю от фашистских захватчиков, с каждым днем освобождая из под рабства сотни мирных граждан, временно попавших под ярмо фашистских людоедов! Тем самым близок час нашего свидания с Вами. А пока желаем Вам плодотворной, долгой, счастливой жизни. Мы остаемся с приветом к Вам. Еще постараемся Ваше письмо пропустить через печать с фотографией Тимура».
…В армейской газете появилась корреспонденция о мужественном воине-артиллеристе, кавалере двух орденов Славы.
Когда сержанта Нозмутдинова наградили вторым орденом Славы, отец прислал ему поздравления.
«Хорошо, Тимур, воюешь, — писал он. — Горжусь, сильно горжусь тобой и стараюсь не отстать от тебя. Нефти добываем все больше и больше. Летчики и танкисты не будут на нас в обиде, дадим горючего сколько нужно».
Так писал буровой мастер своему сыну — артиллеристу. А через неделю Тимур получил второе письмо, которое с гордостью прочитал товарищам. Оказалось, что правительство наградило отца орденом Трудового Красного Знамени. Товарищи, разделяя радость Нозмутдинова, крепко жали ему руку. Тимур говорил:
— Очень хорошо, что отца наградили. Однако догоню я его. Мы ведь тоже буровые мастера. Только бурить нам приходится медные головы немцев да их танки…
Нозмутдинов не закончил своей шутки, как прозвучала команда: «К бою!»
Немцы пошли в контратаку. Впереди пехоты с грохотом ползли вражеские танки, с ходу обстреливая наши позиции. Снаряды рвались вокруг отважных артиллеристов, но что они для бывалых солдат! Нозмутдинов спокойно дожидался, когда танки подойдут ближе. Вот уже до ближней машины осталось метров 500.
— Огонь!
Первый снаряд пролетел над танком, разорвавшись в самой гуще фашистской пехоты. Вторым выстрелом Нозмутдинов угодил в основание башни. Танк стал разворачиваться, и в это время третий снаряд, пробив боковую броню, поджег фашистскую машину…
Метко поражал гитлеровцев в том бою молодой командир орудия. Десятки фашистских гадов полегли от его снарядов. Нозмутдинова наградили орденом Отечественной войны II степени.
Хорошо командовал артиллерийским расчетом Тимур Нозмутдинов. Во многих боях участвовал он, не одну сотню километров протопал солдатскими дорогами, преследуя отступающего врага. Встречался один на один с танками, отражал многочисленные контратаки пехоты. И ни он, ни боевой расчет, ни орудие никогда не знали устали…
Это было в ночь под Новый год… Такого гула даже фронтовым ветеранам не приходилось слышать. На большой скорости на позиции артиллеристов мчались хваленые фашистские «тигры».
Кое у кого из молодых солдат лица стали белые. Тимур, заметив это, решил подбодрить боевых друзей. Встал у орудия, поправил ремень и, не обращая внимание на вражеский огонь, заговорил: — Слава богу, хоть работа появилась. А то я, было, совсем заскучал.
И уже голосом командира:
— Приготовиться к бою!
Танки все ближе. 600 метров… 450… Командир батареи молчит, значит — бить в лоб и наверняка. Напряжение нарастает, вот-вот сомнут батарею танки. Уже есть раненые…
Команды не слышно, но видно как резко опустился в руках командира батареи красный флажок.
— Огонь!