Но Мумин и его друзья так и не увидели этой «полосы»: переправа прошла относительно удачно, потери были небольшие. Но были. Здесь Мумин впервые увидел убитых и раненых. Увидел, как под бомбами и артиллерийским обстрелом работали саперы на переправе, увидел генералов, руководящих переправой в огненном котле, увидел солдат, презирающих смерть…

Это была первая встреча Мумина Саламова с войной.

Ночью стрелковая рота входила в город. Мумин всматривался во все то, что осталось от этого уже легендарного «Утеса на Волге». Луна подсвечивала гигантской свечой: «Смотрите, молодые бойцы, что гитлеровцы сделали с городом!» Город лежит. Лежат дома грудами развалин, лежат деревья, срезанные снарядами, лежат люди, пытавшиеся закрыть их своей грудью.

Город горит. Гарь лезет в горло. И дикая ненависть к захватчикам-зверям, жажда мести тяжелым молотом стучит в сердце.

Город лежит, город притих, затаился, но он только кажется мертвым. В нем все живы, каждый камень в развалине живет! И у него есть защитник!

Бойцы заняли участок обороны. В него входило три дома, вернее, три бывших дома и участок бывшей улицы.

Оставшиеся в живых участники обороны отводились на отдых. Они только что чуть не по акту сдали свой объект, познакомили с тактикой фрицев и своими хитростями в обороне. Прошло пять-десять минут, рявкнули орудия, тонны несущего смерть металла обрушились на позиции защитников Сталинграда.

Мумин ничего подобного даже представить себе не мог. Земля дрожит, остатки домов рушатся, пыль, грохот, стоны… Сирены пикирующих бомбардировщиков, лязг танков, фырканье пулеметов, плевки противотанковых ружей, взрывы бомб — смешались в страшном огненном аду.

Страшно стало Мумину: «Скорее бы светало, все легче было бы».

Комсорг роты Саша Щетинин появился вовремя. Был недолго, сказал всего несколько слов и убежал, а сделал для солдат много.

Наблюдатель закричал пронзительным голосом: «Танки!»

— Не пищи, один танк, — невозмутимо отозвался командир минометного расчета. Из-за угла медленно выползало стальное чудовище. Охнула бронебойная пушка, просвистела мина — танк остановился. Тотчас со стороны фашистов заговорили орудия, минометы — началась дуэль.

Мумину уже не страшно — товарищи рядом. Но что произошло с ним? Летит, падает, в глазах метнулся синий огонь — и все. А что вывело его из забытья? Не приподнимаясь, осмотрелся. Вокруг — никого. Только зловеще зияла воронка от крупнокалиберного снаряда.

Рядом, как приведение, появился Щетинин: «Мумин, ты жив? Быстро за угол! Там фашисты просачиваются».

До утра оставшиеся в живых красноармейцы держали оборону…

С рассветом фашисты возобновили артобстрел. Тяжелые снаряды и мины рвались у развалин домов, в порошок перемалывая кирпич; металлические балки рвались, как нитки, бетон рассыпался песком.

Стало светать. Мумин взглянул в лица друзей и не узнал их: черные, осунувшиеся, окровавленные…

Фашисты снова перешли в атаку. Прут, с трех сторон атакуют «дом», кричат: «Рус капут!», «Рус, сдавайся!»

Мумин припал к ручному пулемету, подобранному тут же, но не стреляет, ждет: пусть подойдут поближе. Прямо к ним летит граната. Щетинин хватает ее на лету и — обратно.

Вот теперь можно…