И потерял Ваню из вида, опять вернувшись к столу.

По лицу майора госбезопасности было видно, что он чем-то недоволен, но протестовать перевязанный не стал и приказал сопровождению Ивана:

— За мной…

Они отошли немного в сторону, где майор разрешил посадить Ваню на пенек, сам отошел ненадолго, а после того как вернулся, тоже присел и принялся тщательно изучать его красноармейскую книжку.

Через несколько минут гебешник поднял взгляд и заглянул Ивану в глаза.

— Значит речь отшибло, говоришь?..

Ваня машинально кивнул. Честно говоря, ему уже стало полностью безразлично, что с ним дальше случится. События последних дней вымотали Ивана до такой степени, что не пугал даже расстрел.

Сопровождающий было принялся опять что-то объяснять, но гебешник нахмурился и тот немедленно заткнулся.

Сзади послышались шаги, как выяснилось, это привели военфельдшера Курицыну и еще какого-то красноармейца, длинного и худого, с густо усыпанным веснушками лицом. А еще зачем-то приперся тот самый мужик с санитарной сумкой, которого Иван машинально двинул. Этот притащил с собой снаряжение и оружие Ивана.

Но к Ване их не подвели, поставили в сторонке.

Майор пальцем поманил к себе веснушчатого и с доброй улыбкой, ласково поинтересовался у него:

— Вы знаете этого бойца, красноармеец Сидоров?

— Конечно, товарищ майор госбезопасности! — с готовностью отрапортовал боец. — Это же Ванька Куприн, мы с ним в одном дворе росли, вместе добровольцами пошли. И вместе попали в шестьсот одиннадцатый саперный батальон. А потом Иван ушел со сводной группой прикрывать отход. Но из них никто не вернулся.

— Что с капитаном госбезопасности Семаком? — вдруг резко поинтересовался майор у Ивана. — Выжил, попал в плен, убит?

Ваня сообразил, что речь идет как раз о Жан Жаныче и как мог, объяснил жестами, что капитан погиб.

По лицу майора пробежала злая гримасса.

— Эх, Иван Иваныч… — тихо, словно сам себе, прошептал он, но сразу вытащил из кармана карандаш, открыл блокнот и сунул их Ване. — Пиши, как и где это случилось.

Ваня взял карандаш, но тут же сломал грифель, потому что руки начали трястись как у эпилептика.

Майор покачал головой и принялся опять за допрос веснушчатого, а когда закончил с ним, позвал военфельдшера Курицыну.

Маша спокойно и подробно рассказала все события последних суток, а потом сама наехала на майора, да с таким напором и злостью, что тот даже оторопел.