После Второй мировой войны многие Ml8 были переданы армиям различных дружественных стран. Самоходки оставались на вооружении до шестидесятых годов.
Британцы, тоже получившие партию М10, решили не ожидать появления модернизированных и оснащенных 90-мм пушками модификаций. Вскоре после дня «Д» в 1944 г. они потихоньку вывели М10, перевооружили их своими 17-фунт. (76,2-мм) орудиями и, перекрестив их в «Ахиллесы», отправили обратно на передовую. Пожалуй, подобный вариант получился даже получше М36, поскольку к тому времени британцы применяли APDS боеприпасы, что позволяло «Ахиллесу» поражать 230-мм бронирование с расстояния 915 м (1000 ярдов) при угле соприкосновения в 30°, тогда как максимум, что могла 90-мм, пробить такой же броневой лист под углом 90°. В условиях реального боя, однако, подобная разница представляется незначительной.
У британцев уже имелся некоторых опыт с постановкой 17-фунт. на гусеничное шасси. В 1944 г. они взяли устаревший танк «Валентайн», сняли с него башню, приварили к корпусу броневую рубку и установили в ней над моторным отсеком 17-фунт. пушку. Изделие назвали «Арчер», и хотя оно, возможно, не представляло собой такой впечатляющей машины, как М10 или М36, все же ему пришлось немало и с пользой потрудиться. Что бы и кто бы ни говорил о танке «Валентайн», ему нельзя было отказать в надежности и маневренности. Будучи несколько легче «базового» «Валентайна», «Арчер» унаследовал от него вышеупомянутые достоинства и с пользой применял их. Получилась проворная и низко посаженная машина, которую легко спрятать в засаде, - а это главные плюсы для противотанковой САУ. Единственный недостаток - слишком тесный интерьер. Внутри самоходки было настолько неудобно, что после вывода ее на позицию и разворота кормой к противнику для огневой работы водителю приходилось покидать свое место, потому что в противном случае при выстреле вследствие отдачи ему снесло бы голову затвором.
Боевой опыт показал, что американская концепция противотанковых САУ, которые действуют массой и выкашивают немецкую бронетехнику, не сработала так же, как британская идея флотов крейсерских танков, заполняющих поля сражений и бьющихся с вражескими, подобно эскадрам кораблей в море. Исключением в последнем случае может служить разве что Северная Африка, где имелись определенные специфические условия. Никаких флотов вражеской бронетехники так никто никогда и не увидел, и бои велись по большей части один на один, когда отдельные истребители танков занимали оборонительные позиции и встречали вражескую бронетехнику - любую, которая появлялась в поле видимости. Предвоенные теоретики рассчитывали, что танки будут поддерживать пехоту, тогда как противотанковые пушки возьмут на себя уничтожение танков. Война показала, что танки стреляли друг в друга гораздо чаще, чем они обеспечивали поддержку пехоте, а потому роль целевых противотанковых САУ осталась, по сути дела, не сыгранной.
Тактические изменения вызвали неверные выводы со стороны части командиров противотанковых САУ. Они решили, что могут вступить в действия рука об руку с танками так, словно бы сидели в танках. В этом, кстати, корень второй теории, дающей ответ на вопрос, почему башни остались открытыми. Таким путем командирам противотанковых САУ давалось понять, что их машины танками не являются, поскольку куда более уязвимы, чем настоящие танки. Хорошим противовесом заблуждению таких командиров самоходок может служить наставление генерала Паттона 3-й армии США: «Противотанковые пушки на тяге следует устанавливать ближе к передовой таким образом, чтобы они находились на предполагаемых танкоопасных направлениях. При этом позиционировать их так, чтобы неприятель не видел орудия до тех пор, пока не окажется в пределах действительного противотанкового огня. Самодвижущееся противотанковое вооружение надлежит держать в резерве на случай атак вражеской бронетехники. Они должны заранее определять предполагаемые огневые позиции и маршрут продвижения к местам предстоящего действия. Все расчеты противотанковых пушек должны быть обучены вести огонь как полевая артиллерия, и их необходимо снабжать значительным количеством осколочно-фугасных гранат». В итоге многие дивизионы противотанковых САУ в последние месяцы Второй мировой войны все больше выполняли роль артиллерии поддержки, чем в действительности гонялись за вражескими танками.
Точка зрения британцев в данном вопросе некоторым образом отличалась от американской, что мы можем видеть из рассказа офицера механизированной противотанковой обороны:
«Мы получили «Арчеры» накануне дня «Д», чтобы иметь одну батарею самоходных 17-фунтовок и одну на тяге. Самоходки позволили бы нам быстро выдвинуться с побережья и поддержать танкистов. Уже позднее, когда мы наступали через Францию и Бельгию и приобрели боевой опыт, нам придали еще одну батарею 6-фунт. орудий. Планировалось, что шестифунтовки и «Арчеры» образуют передовую линию противотанковой обороны, а 17-фунтовки, которым требовалось полдня, чтобы окопаться на позициях, примут на себя противника, если тому удастся прорвать первый рубеж. Постепенно у нас образовался смешанный парк техники противотанковой защиты - «Арчеры» и М10. Ml0 были неплохие машины, просторные и надежные, но великоватые, тогда как «Арчеры» - пусть и не такие комфортабельные - отличались приземистостью и легко поддавались маскировке. Надо было только найти подходящую позицию для засады, устроиться там и ждать. В качестве ориентиров использовались какие-нибудь объекты на местности. Скажем, вот до того дерева 500 ярдов, а вон те ворота в 750 ярдах и так далее. Словом, когда появлялся танк, нам не приходилось гадать - мы точно определяли дистанцию. Однако у 17-фунтовки очень пологая траектория, особенно если дистанция в тысячу ярдов, не более, так что особая точность в определении расстояния не играла такой уж критической роли. Когда выкатывался танк, тебе надо было только подпустить его поближе - насколько куража хватит - и тогда бить. Одного выстрела обычно хватало, максимум двух, и еще оставалось время убраться из засады, потому что можно было не сомневаться - пока ты заводишь двигатель, какой-нибудь передовой наблюдатель у джерри* засек тебя, так что кто-то уже наводит свою пушку и вкладывает в нее снаряд».
Для Советов подобная проблема так остро не стояла - вся их артиллерия была многоцелевой, а потому любая пушка, расчет которой видел вражеский танк, автоматически превращалась в противотанковую, при условии, конечно, что представлялось возможным опустить ствол достаточно низко для стрельбы по такой мишени. Точно так же и самоходная артиллерия применялась при необходимости то как противотанковая, то как полевая.
Советские самоходные орудия первоначально выполняли функцию штурмовых, однако по большей части не для поддержки пехоты (как, скажем, обстояло дело с этим у немцев). Они служили средством компенсировать качественный дисбаланс в советской бронетехнике в 1942 г., поскольку промышленность оказывалась пока еще не способной наладить производство Т-34 в необходимом фронту количестве, вследствие чего воевать приходилось на слабых и устаревших машинах. Один из таких танков, легкий Т-70 с экипажем из двух человек, производился на одном из крупнейших машиностроительных заводов России, а следовательно, переход данного производства на выпуск новой продукции никак не отражался на процессе строительства танков на других заводах. Поэтому конструкторы быстро перепрофилировали производственные мощности на выпуск новых, удлиненных на один опорный каток с каждой стороны, шасси, на которых вместо башни теперь ближе к корме устанавливалась примитивная броневая рубка с 76,2-мм полевой пушкой образца 1942 г. Так появилась СУ-76 с экипажем из четырех человек и с боезапасом на 60 выстрелов. Первый опыт не везде оказался успешным. Машина слишком часто выходила из строя, а открытая рубка не вызывала восхищения у экипажей, которые, как те же американцы в 1944 г., считали свою задачу равной той, которую ставили перед танкистами. Усовершенствование двигателя и трансмиссии помогло повысить надежность изделия, что же до отсутствия крыши, экипажам приказали надеть каски. Тем не менее СУ-76 прослужила до конца Второй мировой войны и осталась в строю даже после нее в вооруженных силах стран-сателлитов СССР.
Только в 1943 г. в части стало поступать достаточное количество СУ-76, между тем в этом году немцы ввели в действие танк PzKpfw V «Пантера», вооруженный длинноствольной 75-мм пушкой, которая по ряду показателей значительно превосходила 76,2-мм орудия СУ-76 и Т-34. Надо было что-то делать, и делать срочно, а потому конструкторы принялись в спешном порядке работать над новыми изделиями на шасси Т-34. К тому времени с конвейеров сходило уже достаточное для фронта количество Т-34, что давало возможность зарезервировать часть мощностей для постановки на шасси этого танка в носовой части корпуса закрытой бронированной рубки с мощной 85-мм зениткой. Слева от нее занимал место водитель, позади него в рубке располагались остальные трое членов экипажа с боеукладкой на 48 выстрелов. Еще до зимы 1943 г. изделие под индексом СУ-85 стало поступать в действующие части. К тому времени конструкторы переработали Т-34 под установку в нем той же 85-мм пушки, сделали еще кое-какие изменения, и, когда в серию пошел новый Т-34/85, производство СУ-85 было прекращено за ненадобностью. Тем не менее машина прослужила до 1945 г. и, как и СУ-76, поступила на вооружение многих государств коммунистической ориентации.
Теперь, когда Т-34 обзавелся 85-мм пушкой, стало очевидным, что вооружение поддержки должно быть еще более мощным, и - что вполне логично - разработчики стали искать возможности перевооружить ту же самую САУ более эффективным орудием. Наиболее доступной являлась 100-мм морская пушка, которую установили на шасси СУ-85. Таким образом, не пришлось останавливать производство шасси, надо было лишь вооружить их новой пушкой. Что и сделали, получив СУ-100. Данная машина показала себя вполне боеспособной против любых немецких танков, какие только попадали в поле зрения экипажа, а потому неудивительно, что прослужила в советских войсках почти до конца пятидесятых годов, а в армиях стран-сателлитов и того дольше.
Может возникнуть вопрос, почему противовоздушные орудия столь часто перепрофилировались в противотанковые? Прежде всего ввиду двух весьма схожих свойств: высокой скорости и унитарного патрона их боеприпасов. Зенитке требуется высокая скорость, чтобы отправить снаряд в небо по возможности дальше и сократить продолжительность между выстрелом и разрывом снаряда, что уменьшает угол упреждения и способствует повышению точности огня. Противотанковая пушка также немыслима без скорости, отчасти по той же причине, что и зенитка - из-за прицеливания по движущейся цели, - отчасти для получения возможно большей бронепробиваемости, а еще потому, что большая скорость означала, что снаряд будет лететь по пологой траектории, а это снизит шанс на промах, даже если стрелок неверно оценит дистанцию. Унитарный патрон - это такой боеприпас, в котором боеголовка вставлена в гильзу, что убыстряет процесс заряжания, поскольку заряжающему не приходится сначала вставлять снаряд, потом проталкивать его на положенное место, затем вкладывать патрон с метательным зарядом, а уже только потом запирать затвор. Унитарный патрон досылается одним движением, после чего затвор фиксируется автоматически. Все это означает более высокую скорострельность - дает возможность послать в небо больше снарядов или быстро произвести второй выстрел, если первый оказался неудачным или не принес должных результатов. В общем, зенитка являлась вполне подходящим орудием, оставалось только поставить на поток соответствующие боеголовки, переоборудовать станок и прицел.
Если говорить о немецких противотанковых САУ, то надо заметить, что есть основания считать ответственным за важный шаг - переход от штурмовых орудий (штурмгешютц) к самоходным противотанковым пушкам (ягдпанцер) - самого Гитлера. Немецкая армия заявила о потребности в штурмовых орудиях еще в 1936 г. Решение нашли путем снятия с PzKpfw III башни и замены ее невысокой бронированной надстройкой с установленной в ней низко скоростной 75-мм пушкой. Первые штурмовые орудия, или StuG III, появились у военных в феврале 1940 г., так что некоторое количество их принимало участие в кампании во Франции, Бельгии и Нидерландах тем же летом и хорошо себя зарекомендовало. В результате после усовершенствования началось массовое производство. В сентябре 1941 г. Гитлер распорядился усилить бронирование и вооружение будущих образцов. Однако бронирование, что называется, не так бросается в глаза, как орудие, а потому StuG III перевооружили новой 75-мм противотанковой пушкой РаК 40, что обеспечило САУ более высокие противотанковые характеристики, броневая же защита осталась без изменений. Так появилось StuG III Ausf F (букв, штурмовое орудие 3, исполнение/модификация F). Было выпущено 359 единиц данного изделия. Последовали и другие модификации, у которых улучшилось бронирование, тогда как пушка до конца войны оставалась той же, а суммарный объем выпуска разных версий StuG III достиг 7893 единиц. Успех StuG III наводил на мысль попытаться сделать нечто подобное на шасси PzKpfw IV, каковую идею стали воплощать в жизнь, когда сокрушительный налет авиации на завод «Алькетт» в Берлине в декабре 1943 г. привел к временной приостановке выпуска StuG III. PzKpfw IV лишился башни, но приобрел взамен надстройку с длинноствольной 75-мм пушкой StuG III, вследствие чего получилась StuG IV. Изделие внедрили в производство на заводах Круппа в Эссене и добились такого успеха, что фирма Круппа отказалась от выпуска танков, сконцентрировав усилия на изготовлении штурмовых орудий StuG IV, 1139 единиц которых успело сойти с конвейера, прежде чем в марте 1945 г. он остановился.
На том этапе войны роль штурмовых орудий, действующих как противотанковые, становится очевидно оправданной. В то же время производство штурмовых орудий, предназначенных для применения как таковых, шло довольно плавно, что позволяло восполнять потери на фронте, одним словом, военное руководство нацистского рейха приняло решение перепрофилировать StuG IV в сугубо противотанковую САУ, или «ягдпанцер» (т.е. охотник за танками). Ближе к концу 1943 г. появился опытный образец, а в январе 1944 г. фирма «Фомаг» в Плауэне приступила к серийному выпуску изделий. Ходовая и остальные элементы шасси PzKpfw IV сохранились, однако корпус перестроили в приземистую надстройку с наклонной броней и 7,5-см РаК 40, установленной в носовой части рядом с сиденьем водителя. При 80-мм лобовом бронировании, высоте 1,85 м и максимальной скорости 40 км/ч ягдпанцер IV представляла собой удачное и грозное оружие. Однако в 1944 г. 75-мм пушка, казавшаяся такой мошной в 1939 г., уже стала сдавать свои позиции, и в середине 1944 г. конструкторы разработали третью версию - в основном тот же JPz IV с новой, более длинной и, соответственно, более эффективной 75-мм пушкой. Названное Panzerjager IV*, изделие было запущено в серию параллельно с JPz IV и в декабре 1944 г. вытеснило его как штатное самоходное противотанковое оружие. В декабре удалось построить 137 единиц PzJ IV, и они хорошо показали себя в сражении в Арденнах в так называемой «битве вклинения» - последней попытке Гитлера перейти в контрнаступление на Западном фронте в отчаянной надежде овладеть Антверпеном и снова прорваться к побережью Ла-Манша. Производство продолжалось до марта 1945 г. 900 единиц сошли с конвейеров фирмы «Фомаг», тогда как предприятие «Нибелунгенверк» в австрийском Линце выпустило 280 таких машин несколько иной модификации. Какими бы удачным ни были эти САУ, у специалистов сложилось мнение, что приверженность к оригинальным танковым шасси негативно влияет на возможности самоходок, требовался свежий подход. Одним словом, что, если взять готовые узлы и скомпоновать их по-другому? Может быть, выйдет нечто более подходящее и в результате удастся установить еще более мощное орудие? Так, в середине 1942 г. стартовали работы по созданию более тяжелой самоходки «Насхорн» («носорог»). В качестве шасси послужила удлиненная версия корпуса PzKpfw IV, в которой двигатель переместился из кормы несколько вперед и занял место посередине, что позволило освободить сзади место для орудия с расчетом. Там соорудили открытую бронированную боевую рубку из наклонных листов стали, установив 88-мм противотанковую пушку РаК 43. Так появилась грозная по своим противотанковым характеристикам самоходка, быстро завоевавшая признание на Восточном фронте. До окончания войны производители сумели произвести около 500 таких САУ.
Появление в 1943 г. среднего танка PzKpfw V «Пантера» с длинноствольным 75-мм орудием привело к предложению развернуть выпуск на его базе противотанковой САУ, как только будет налажено поточное производство «базового» танка. К октябрю появилась экспериментальная модель, а в середине декабря опытный образец показали Гитлеру, после чего в январе 1944 г. приступили к внедрению в производство изделия Panzerjager «Panther» (иначе называемого Jagdpanther - «Ягдпантера»). Как и в других случаях, за основу взяли только шасси и нижнюю часть корпуса танка «Пантера», снабдили все это бронированной надстройкой и 88-миллиметровкой. Первые такие самоходки появились в частях в июне 1944 г. (суммарный объем выпуска составил 392 единицы). При массе в 46 750 кг, солидной высоте и ширине «Ягдпантера» была гораздо крупнее других противотанковых САУ того времени, однако она наводила страх на врагов. Не существовало такого танка, который бы «Ягдпантера» не могла уничтожить с расстояния 2500 м, то есть еще до того, как вражеские танки успевали поразить ее 100-мм лобовую броню.
На заре 1942 г., когда шла разработка PzKpfw VI «Тигр», от конструкторов требовали вооружить его самой мощной из имевшихся в наличии противотанковых пушек, 88-мм L/71. Она представляла собой танковое орудие, однако противотанковые характеристики почти равнялись тем, которыми обладала РаК 43. 88-мм L/71 обладала способностью поразить 159-мм бронирование на дистанции 2000 м под углом 30° при применении бронебойного снаряда и 184-мм броню - при прочих равных - в случае использования выстрела с вольфрамовым сердечником. Однако габариты башни не позволили установить 88-мм L/71, и впервые «Тигру» пришлось отправиться воевать с 75-мм стволом, который позднее заменили все же 88-мм, хотя и меньшей мощности. В отсутствие же должным образом вооруженного «Тигра» в сентябре 1942 г. поступило предложение о создании штурмового орудия и заказ на выпуск 90 единиц такого изделия. Так появился Panzerjager «Tiger» (Р) «Фердинанд», названный так в честь Фердинанда Порше, разработавшего конструкцию танка «Тигр» (Р), на базе которого создавалось штурмовое орудие.
Конверсия была довольно проста. Корпус «Тигра» имел ровный верх, на котором и установили броневую рубку, занимавшую две трети площади поверхности, с могучей 88-мм пушкой в переднем листе. В результате навинчивания дополнительного бронирования толщина его в лобовой части достигла 200 мм. Пятьдесят таких монстров поступили в войска в конце весны 1943 г., чтобы успеть принять участие в переломной Курской битве (июль 1943 г.), которая, по сути дела, и решила судьбу противостояния на Восточном фронте. Не возникает сомнений в том, что любая машина, попавшая в прицел пушки «Фердинанда», была обречена на гибель, однако скоро выяснилось, что нет нужды сомневаться и в том, что сам «Фердинанд» - если только его не прикрывает добрый взвод пехоты - тоже очень уязвим. Угол горизонтальной наводки пушки достигал в каждую сторону не более 14°, а единственным вспомогательным вооружением служил курсовой пулемет, в то время, пока шестеро членов экипажа занимались своей работой -уничтожением вражеских танков, - какой-нибудь отчаянный советский боец мог подкрасться к гиганту с подрывным зарядом и, повредив двигатель или гусеницу, обездвижить самоходку. Немецкие солдаты перекрестили «Фердинанд» в «Элефант» («слон»). Уцелевшие чудовища-неудачники были отведены с Курской дуги и отправлены в Италию. Там эти самоходки находились не в такой сильной опасности от лихих до самоубийственности пехотинцев, но, с другой стороны, Италия не могла служить лучшим местом для применения огромных машин с ограниченным углом горизонтальной наводки.
В январе 1943 г., однако, в производство пошел усовершенствованный «Тигр» - на сей раз конструкторы сумели все же установить в его башню длинноствольную 88-мм пушку, получив танк с той же огневой мощью, что и «Фердинанд», или «Элефант», однако более подвижный и без «мертвых зон» вокруг него. В процессе создания танка «Тигр» II, который поступил на службу в феврале 1944 г., возникло предложение разработать на его шасси такое штурмовое орудие, которое бы стало самым мощным и самым грозным из всех штурмовых самоходок. В соответствии с принятым решением в начале 1943 г. производственники получили соответствующие технические требования и в апреле 1944 г. представили заказчику опытный образец, однако технические сложности с подвеской заставили отложить момент внедрения изделия в производство до июля.
Получившийся результат - Panzerjager «Tiger» (известный так же как Jagdtiger -«Ягдтигр») - стал своего рода триумфом инженерной мысли и венцом возможностей танкостроения. Корпус имел 150-мм лобовую броню, рубка - 250-мм, машина вооружалась 128-мм пушкой, способной поразить 173-мм бронирование с расстояния 3000 м бронебойным снарядом весом 28 кг. «Ягдтигр» стал самым настоящим государем полей сражений, однако он получился «слепым» с кормы, что позволяло решительному командиру танка подкрасться к чудовищу сзади и попытать счастья, нанеся удар в спину. Заказ предусматривал поставку 150 машин, но закончить удалось не более 77, причем только две боевые части получили их, чтобы применить в Арденнах и в ходе обороны самой Германии на западе в 1945 г.
«Ягдтигр» служил иллюстрацией проблемы, лицом к лицу с которой очутились конструкторы в 1944 г., - чтобы сделать подвижным орудие, способное сокрушить все на своем пути, оставаясь при этом значительно менее уязвимым, чем противник, требовалась чрезвычайно крупная платформа. Этот урок усвоили и союзники. Как говорилось выше, Соединенное Королевство и США разработали тяжелые противотанковые пушки: британцы - 32-фунт. (калибра 94 мм), а американцы - 105-мм. И тем и другим пришло в голову превратить орудия в самоходки.