— Ну что, Бенно, вы ничего не видите?

— Ничего, сеньор!

— Поищите между корнями, Бенно, ведь когда дед мой прятал свои алмазы, этих паразитов-мшаников не было и в помине, парк не был запущен, как теперь, все это были еще не старые деревья, имейте это в виду, Бенно!

— Да, да, сеньор!

И он принимался с удвоенным усердием за работу.

— Как холодно… я страшно зябну! — прошептал умирающий, кутаясь в теплые покрывала и одеяла.

— Не принести ли вам из монастырской кухни какого-нибудь согревающего напитка, сеньор? — спросил Бенно.

— Нет, нет, не надо, продолжайте только свою работу, если у вас хватит сил, мой добрый друг!

— О, да я еще нисколько не устал! — сказал Бенно, утирая пот, градом катившийся с его лица.

— Спешите, Бенно, спешите! Смерть стоит у меня за спиной!

— Не позвать ли брата Луиджи?

— Нет, нет, не надо… ищите, Бенно, ищите!

Мальчик продолжал работать, напрягая все свои силы. Но вот он вдруг заметил, что Рамиро движением руки подзывает его к себе.

— Бенно, сядьте сюда, ближе ко мне, я вижу, что все эти старания напрасны, мне, видно, не суждено увидеть сокровища моих предков… пусть так, но перед смертью я должен облегчить свою душу печальной исповедью, Бенно, я не могу унести это с собой в могилу — согласны вы выслушать меня?

Тот молча кивнул головой.

— Бенно, я — страшный грешник и преступник, но пусть воспоминание обо мне не возбуждает в вас презрения и негодования. Совесть не дает мне покоя, вы должны знать, что та рука, которую вы теперь с такой нежностью и любовью сжимаете в своих, обагрилась кровью, кровью невинного человека!

— Я знаю, все это давно знаю! — воскликнул Бенно, сжимая еще крепче в своих руках руку умирающего. — Это был Юзеффо! Да?

Рамиро на мгновение закрыл глаза. Казалось, какой-то непреодолимый ужас овладел им. Затем он продолжал, тяжело дыша и вздрагивая всем телом.

— Да, это был он, я убил его… Юзеффо, сын брата, покойного брата Альфредо, невероятно похожий на дядю — и лицом, и голосом, и манерами. При виде его мне вспомнилась вся моя загубленная молодость, все то, что я выстрадал и перенес из-за него и через него: и позор, и горе, и нищету, и изгнание, и горькую нужду в течение стольких лет. Кровь закипела в моих жилах, былая ненависть проснулась с новой силой в моей груди при виде этого двойника Альфредо. И вот настал роковой момент: мы с Михаилом поехали удить рыбу за деревню, на глухом лесном озере. По пути к нам присоединился Юзеффо. В деревне, а это было в глухом уголке Венгрии, никто не знал, что он был с нами. В лодке у нас завязался с ним разговор; юноша раздражал меня резким, дерзким словом и, не помня себя, я ударил его веслом, не подумав о последствиях, какие мог иметь этот страшный удар… Но он пришелся ему как раз по черепу, так что юноша, не издав ни малейшего звука, без стона и без вздоха повалился навзничь с раскроенным черепом. День клонился к вечеру, густой белый туман клубами стлался над водой, обволакивая лодку, точно рой белых привидений.

Я молча опустил труп за борт, медленно погружая его все ниже и ниже в густой белый туман, неотступно преследуемый застывшим от ужаса безумным неподвижным взглядом Михаила, единственного и безмолвного свидетеля этой страшной драмы.