Он часто в доме не ночует. У него своя квартира в центре города. Он вообще живет так, как ему захочется. Сам решает что ему есть, что носить, во сколько и когда приходить.
Я уже давно не мечтаю о нем по ночам. Чаще я представляю, как не повезло его «девушке», но она кажется до безумия счастлива быть с ним. Смотрит на него, как на Бога! Ловит каждое его слово и с каждым словом соглашается. Какой-то чертов гипноз.
Смотрю на пустой трехэтажный дом, который выглядит пугающе пустым, но гирлянды на окнах делают его не таким уж мрачным.
Это рука моей матери.
Когда мы сюда въехали, здесь о гирляндах вообще не слышали. Как и о том, что в мире существуют еще какие-то цвета, кроме белого, серого и коричневого.
В большой гостиной мигает огнями новогодняя елка. Сбросив кроссовки, вешаю в шкаф куртку и надеваю домашние тапки, позволяя Чернышу карабкаться по своему плечу вверх.
– Надеюсь, ты умный, – бормочу, поднимаясь на второй этаж и включая свет везде, где только могу.
Глава 3
– Что делаете? – спрашиваю в трубку, глядя на свое отражение в трамвайном окне.
За ним кружатся толстые снежинки и снуют прохожие, нагруженные пакетами. Через неделю Новый год, а потом у меня начнётся сессия. Так что, можно сказать, это самая лучшая неделя в году.
– Ужинаем, – отвечает в трубку мама.
Сегодня весь день она какая-то странная. Смотрит то в пространство, то в одну точку. Для нее это обычное состояние, но в этот раз что-то во всем этом не то.
Все эти полгода она была такой счастливой. Светилась будто изнутри. Совершенно очевидно, что она влюблена в своего нового мужа по уши, а по нему сложно что-то утверждать. Как и его дурацкий сын, Игорь Николаевич не разбрасывается улыбками и шутками. Просто не представляю, что могло свести их вместе. Хотя, тут долго думать не надо. Причина находится в ее животе.
Это девочка.
Меня мама родила в девятнадцать, они с Барковым-старшим ровесники, но моя родительница выглядит лет на десять моложе, а он… ну, порода у них отличная, чтоб ее.
– Только не корми его сметаной, – инструктирую маму, трогая длинную металлическую сережку в своем ухе. – А то у него животик заболит.
– Он же кот, – вздыхает она.
– То есть, сметаной ты его уже покормила? – улыбаюсь я.
– Не хочет он твой корм, правда, малыш?
– Привыкнет… мама, мне Анька по второй линии звонит…