Его голос такой холодный. Светлые волосы всклокоченные. Опустив лоб на согнутые колени, он делает глубокие вдохи и выдохи.

По моим щекам бегут слёзы. Всхлипываю, как будто это меня побили, а не его! Они побили его… целый толпой. Уроды! Мне никогда этого не забыть. Это так страшно, что я всхлипываю опять.

– Сама до дома доберешься? – спрашивает он вдруг, не поднимая головы.

– Я… – не понимаю о чем он. – Да… Никит… дай… посмотрю…

Хочу увидеть, что у него с лицом.

О… мамочки…

Новая порция слез застилает глаза. У него разбита губа и из носа течёт кровь. Опершись рукой о ручку сиденья, он встает и начинает молча двигаться по ряду.

Рука с разорванным плечом придерживает рёбра.

Утерев рукавом нос, я иду за ним.

Контролер пытается меня остановить, но я отмахиваюсь, выбегая в фойе.

На улице мокрые щеки обдает ветром, но я опять начинаю скулить, когда вижу, как Барков садится в свою машину прямо так – в футболке, а потом уезжает, оставив меня одну.

Только сейчас до меня доходит, что на улице опять валит снег. Пушистые снежинки крутятся в воздухе, делая все вокруг волшебным и сказочным.

Для всех, кроме меня!

Обхватив себя руками, задыхаюсь от сдавившего горло комка. Вжимаю голову в плечи, смотря то на заметенный парк, то на пустую стоянку кинотеатра. На мужика с собакой, на фонарь, на снег… Смотрю по сторонам, пытаясь понять куда мне вообще деваться!

Нижняя губа выпячивается, как у ребёнка. А потом я начинаю реветь. Из глаз фонтаном брызгают слезы. Я плачу навзрыд, трясясь и не стесняясь. Плачу, как не плакала, кажется, никогда: громко, захлебываясь воздухом и не зная, куда мне идти, что делать и зачем! От обиды я вою, как побитая.

– Вам помочь? – взволнованно спрашивает какая-то женщина, остановившись рядом.

– Ыыыыы… – трясу головой, переступая с ноги на ногу.

К ней присоединяется девушка в меховой шапке, а потом парень. Потому что я стою тут раздетая и реву, как в последний раз!

Они обступают меня со всех сторон. Смотрю на эти лица, пятясь назад.

– Дать вам телефон?